Младшая

— Да щас! — рявкнула «золотая» и вышла к нам с сумкой в руках, видимо аптечная, а у нас дома для этого коробка была.

Я в ужасе уставилась на неё, она на меня тоже, из глаз потоком продолжало литься, к несчастью из носа тоже и в тишине прихожей раздавалось только мое частое шмыганье.

— Я уеду завтра, — тихо пообещала я, конечно, уеду после такого-то и речи о другом быть не может.

— Ты чего полоумный дитя схватил? — гавкнула на сына женщина. Она красивая у него, совсем ещё молодая, с золотыми густыми волосами, сейчас по-домашнему в пучок собранными, высокая, фигуристая. Силу излучала, совсем не выглядела той омегой Эрдалики которую рисуют в россказнях.

— Матушка, — засмеялся Ник. — Она созревшая, миниатюрна только, — отсмеявшись сказал он. — И хрупкая, вон, упала, ходить не может.

— Ты гнался что ли за девочкой? На тебя в суд подадут, ох подадут.

— Нет, не гнался, она на границе с Виждалью малину собирала, дождь полил, она переждать хотела и заснула под деревом, а потом испугалась меня, когда проснулась и упала, — объяснил он. — Оставить вас? Ну, чтобы не смущать.

— Иди уже, — отослала она его копаясь в сумке. — Держи настоечку, — протянула она мне склянку и я, глупая, без раздумий ее выпила. — Меня Тори зовут, а тебя?

— Лися, — тихо представилась я, у нас это очень распространенное имя, всех рыжих девочек Лисями нарекают. Виждаль — страна лис, предки у всех нас перевертыши, но в лис обращаются только сильные маги и только альфы. Ну, и не только в лис, кровь так перемешалась, что и волки есть, медведи и даже кошачьи виды.

— Давай ногу, клади на тахту, — я примостила грязную ногу на краешек, она опухла и на самом деле выглядела страшно. Женщина руками поводила, потрогала, пощупала, опять поводила и так с минуты три, а потом встала, руки отряхнула и взяла свой чемоданчик с тумбочки. — Припухлость через пару часов сойдёт, ходить уже можно, пошли.

— Но я грязная…

— Ну, так пошли покажу, где станешь чистой, — подтолкнула она меня к дверям не церемонясь. И так даже лучше, а то я бы еще ломалась долго, ну, стыдно мне! Не могу я себя перебороть. И повела она меня, через зал красивый, вверх по лестнице кручёной, по коридору и в дверь, а там спальня. Я даже зажмурилась, чтобы убедиться, что это не сон. Никогда таких спален не видела! Кровать большая! Больше, чем у родителей в два раза! Плед на ней зелёненький из плотного хлопка, подушки и большие для красоты и поменьше в белых наволочках для сна, тумбочки у кровати, резные, аккуратненькие белой глазурью покрыты, шторы бархатные темно зелёные, с такими можно весь день спать и солнце не потревожит, ковёр пушистый кремовый и столик на нём чайный, со стульчиками у окна. Шкаф, как и тумбочки в белой глазури, у стены, но без зеркал на дверцах, зато трюмо есть, как в сказке трюмо! Резное всё, с причудливой росписью и маленькими шкатулками для девичьих мелочей. Для невесты комната…

— Вон, за трюмо ванная, сейчас вернусь, принесу тебе что-нибудь из вещей дочери, — и ушла, а я крадучись, чтобы не сильно запачкать полы пошла в ванну.