Младенец вносит свой вклад

План понравился, — семеро членов клуба Автолика пошли проводить „мисс Булстрод“ до ее новой квартиры, и все завидовали Джеку Херрингу, удостоившемуся чести нести ее сумочку. Все семеро дали понять „мисс Булстрод“, что они душою рады услужить ей, хотя бы из дружеского расположения к ее брату — „удивительно милый мальчик! Правда, умом не блещет, ну да это ведь не его вина“. Однако „мисс Булстрод“ особой признательности, по-видимому, не чувствовала. Она твердила свое — может, кто-нибудь даст ей взаймы два соверена, тогда она никому больше не доставит хлопот. Но на это они, в ее же интересах, не соглашались. Джек напомнил ей, что ведь один раз ее уже обокрали. Лондон — город опасный для молодых и неопытных. Гораздо лучше, если они будут оберегать ее и заботиться о ней — много ли девушке надо? Очень неприятно отказывать даме в таком пустяке, но благополучие сестры их дорогого товарища превыше всего. „Мисс Булстрод“ сокрушалась, что отнимает у них столько времени. Джек Херринг возражал, что ни один порядочный англичанин не пожалеет о времени, потраченном на то, чтобы выручить из беды прелестную девушку.

Прибыв на место, Джек Херринг отозвал миссис Постуисл в сторонку.

— Это сестра одного нашего хорошего знакомого, — сообщил Джек Херринг.

— Красивая девушка, — одобрила миссис Постуисл.

— Я утром опять зайду. А пока что вы не спускайте ее с глаз и, главное, не давайте ей денег взаймы.

— Понятно, — сказала миссис Постуисл.

„Мисс Булстрод“ отлично поужинала холодной бараниной и бутылкою пива, откинулась на спинку стула, заложила ногу на ногу и, глядя в потолок, мечтательно заметила:

— Интересно знать, какой вкус в папироске. Мне часто хотелось попробовать.

— Прескверный вкус, особенно если кто не привык, — ответила миссис Постуисл, сидевшая тут же, с вязаньем в руках.

— А я слыхала, что некоторые девушки курят.

— Ну, это что уж за девушки!

— Я знала одну очень милую девушку, — продолжала „мисс Булстрод“, — которая всегда выкуривала папироску после ужина. Она говорила, что это успокоительно действует на нервы.

— Будь она на моем попечении, она бы этого не говорила, — заметила миссис Постуисл.

„Мисс Булстрод“ беспокойно заерзала на своем стуле.

— Знаете, что? Я не прочь прогуляться перед сном, — сказала она.

Миссис Постуисл отложила вязанье.

— Ну что ж, пойдемте.

— Зачем же вам беспокоиться? Вы, наверно, устали.

— Ничуть. Мне тоже будет полезно подышать свежим воздухом.

В некоторых отношениях миссис Постуисл оказалась весьма удобной спутницей. Она не задавала вопросов, а только отвечала, когда ее спрашивали, что в этот вечер бывало не часто. Через полчаса „мисс Булстрод“ сказала, что у нее разболелась голова и, пожалуй, ей лучше вернуться домой и лечь спать. Миссис Постуисл тоже нашла, что это будет самое благоразумное.

— Да уж, конечно, лучше, чем без дела шататься по улицам, — проворчал Джонни, притворяя за собой дверь своей спальни. — Завтра я должен добыть себе папирос, хотя бы для этого пришлось обокрасть ее кассу. Это что же такое? — Джонни на цыпочках подкрался к двери. — Черт побери! Заперла!

Джонни сел на кровать и принялся обдумывать свое положение. „Я, кажется, никогда не выпутаюсь из этой истории!.. — Он расшнуровал корсет. — Слава тебе господи! — прошептал он благочестиво, любуясь тем, как тело его постепенно принимает нормальные очертания. — Но, кажется, я успею привыкнуть к нему раньше, чем мне удастся от него избавиться“.

Ночью ему снились самые нелепые сны.

Весь следующий день — пятницу — Джонни оставался „мисс Булстрод“, надеясь, вопреки рассудку, что ему удастся вернуть себе свободу, ни в чем не сознавшись. Весь клуб Автолика, по-видимому, влюбился в него.

„Мне казалось, что я сам слабоват по части женского пола, — размышлял Джонни. — Но эти идиоты! Можно подумать, будто они никогда не видали женщины!“

Они являлись поодиночке и небольшими группами и изъявляли свои чувства. Даже миссис Постуисл, привыкшая все принимать спокойно и без рассуждений, на этот раз сказала Джеку Херрингу:

— Когда это вам надоест, вы меня предупредите.

— Как только мы разыщем ее брата, разумеется, мы тотчас же свезем ее к нему.

— А вы бы поискали его там, где его можно найти.

— Что вы хотите сказать? — удивился Джек.

— А ничего — то, что сказала.

Джек посмотрел на миссис Постуисл. Но лицо у нее было не из выразительных.

— Ну что — как у вас идет дело с почтовой конторой? — осведомился Джек.

— Почтовая контора для меня — большое подспорье, и я не забыла, что обязана этим вам.

— Полноте, я не к тому.

Они приносили подарки — недорогие, больше так, для памяти или в знак уважения: конфеты, букетики, флаконы духов: Сомервиллю „мисс Булстрод“ намекнула, что, если он действительно хочет доставить ей удовольствие, а не просто „заливает“ — за это жаргонное словечко она извинилась, выразив опасение, что позаимствовала его у брата, — то пусть бы он принес ей коробку папирос Мессани № 2. Сомервилль огорчился. Он, может быть, отстал от века, но… „Мисс Булстрод“ оборвала его на полуслове, подтвердив, что так оно и есть, а потом надулась и замолчала.