Снова наступила тишина. Сталин откашлялся, будто рядом со мной, - так тихо было в доме. Потом приоткрылась дверь в комнату Л., и оттуда донеслись голоса. Я осмелился выглянуть и увидел, как Сталин поднялся и, не вынимая изо рта папиросу, заглядывает в приоткрытую дверь. Мне запомнилось, что у него на ногах были валенки и галоши - с галош натекло возле стула, где он сидел.
- Ну что? Что там? - спросил Сталин.
Я понял, что он говорит с наркомом.
- Прослабило, - сообщил нарком.
- Да идите вы со своими клизмами! - рассердился вдруг Сталин. - Почему эта курица не выгонит всех из комнаты?
- Сейчас, они меняют белье, - сообщил Семашко. - Вы же понимаете, Иосиф Виссарионович.
- Черт возьми, еще этого не хватало!
Поскрипывал рассохшийся паркет. Сталин быстро ходил по залу.
Потом шаги замолкли, и я услышал голос Сталина:
- Тогда пойдите к Ильичу и скажите ему в ухо, чтобы он понял, что я привез то, о чем он просил. Я привез.
- О, нет! - почему-то возразил Семашко. - Подождите немного, и вы сами ему скажете.
Послышались шаги, шуршание одежд. Я наклонился - из дверей спальни вышло несколько женщин - одна несла ночную посуду, вторая свернутые в узел простыни. Третья - пустой кувшин и таз.
В дверях стоял Дмитрий Ильич.
- Заходите, Иосиф Виссарионович, - сказал он. - И если вы не возражаете, я буду вам помогать.
Не ответив ему, Сталин вошел в комнату к Л.
Ночью, когда все в доме затихло, Сталин и Семашко умчались в Москву, а Л. уснул, Дмитрий Ильич поднялся ко мне и рассказал, как происходила последняя ветре - Л. и Сталина.
Сталин, по словам Дмитрия Ильича, был поражен, увидев, как изменился Л.
Л. с трудом понимал связную речь и уж тем более не мог отвечать, так что Дмитрию Ильичу пришлось выступить в роли переводчика. Сначала Сталин убедился, что никто их не подслушивает, затем он спросил Л., не изменил ли тот своего намерения. Того самого намерения, помочь в исполнении которого он просил Сталина еще полтора года назад.
Л. долго не мог понять, но когда понял, глядя на Дмитрия Ильича, промычал слово "убить". Или "убил".
- Вы говорите о самоубийстве? - спросил Дмитрий Ильич.
- Вот именно.
Л. показал глазами, что удивлен, а Дмитрий Ильич истолковал его вопрос так:
- Почему вы изменили свое мнение? Ведь вы были резко против самоубийства!
- Я думаю, товарищ Л., - сказал тогда Сталин, обращаясь к умирающему, что этим я выражаю вашу волю. Я ведь тоже человек и должен помогать другим людям.
- Ни я, ни мой брат, - сказал мне тогда Дмитрий Ильич, - не поверили Сталину. Я чувствовал, как брат старается сжать пальцами мою руку, лежавшую на его кисти. Я взялся истолковывать невысказанные мысли Володи. Я сказал Сталину:
- Брат просит оставить привезенное с собой.
- Почему он думает - почему вы думаете, что я привез это с собой?
- Это понятно, - сказал я.
Сталину не понравились мои слова, но он вынул из кармана и передал мне пакетик. И сказал, что это - цианистый калий.
- И тогда я увидел, что мой брат улыбается. И я понял, почему. Теперь у него есть целых три пакета с ядом. Три смерти ждут его, не говоря об обыкновенной... Сталин ушел, недовольный мной и братом. Ему казалось, что его дурачат. Но он не понимал - истолковываю ли я Володю или придумываю от своего имени, тогда как Володя - не более как бессмысленное растение.
- Но почему вдруг Сталин привез яд? - спросил я. - Значит, ему нужен мертвый Л.?
- Почти правильно, - ответил Дмитрий Ильич, не удивившись моей излишней смелости: даже в те годы рассуждать так с малознакомыми людьми не было принято.
Но оказавши раз доверие, Дмитрий Ильич как бы позволил мне задавать такие вопросы.
- Раньше он отказывался даже обсуждать эту проблему, - сказал Дмитрий Ильич. - Я думаю, потому, что ему нужен был живой, но беспомощный Ленин. "Лучший ученик", "верный последователь", "замечательный организатор" - я наслышался этих слов даже здесь. Да и брат полагал, что Сталин оставлен им в роли цепного пса, пока хозяин отлучился. Но цепной пес стал показывать нрав. Брат обсуждал с ним проблему ухода из этого мира - Сталин избегал этого разговора. Как только Володя умрет... - Дмитрий Ильич остановился, прислушиваясь - но в особняке было очень тихо - тревожная тишина ночного бодрствования. - Как только Володя умрет, Сталину придется отстаивать свое место против сильных ветеранов. А по уму, способностям, силе воли он им не чета...
Как тогда ошибался Дмитрий Ильич! Впрочем, ошибались все. И даже те самые сильные ветераны.
- Так что же случилось?
- А то, что Володя понял опасность. Опасность, исходящую от Сталина, для партии, для всей страны, для мирового коммунизма. Он понял, наконец, что Сталин вовсе не коммунист, а политический интриган, рвущийся к власти. И после инцидента с Надюшей Л. перешел в наступление.
- Союз хозяина и цепного пса распался? - неосторожно спросил я.
Дмитрий Ильич поморщился - при свете настольной лампы мне было видно, как неприятно ему было слушать эти мальчишеские слова, причем виной тому был сам - он произнес их первым.
- Простите, - сказал я.