Мл. сержант. Назад в СССР. Книга 3

— Вторая группа, доложите обстановку. Где противник?

— Противник захватил контрольно-пропускной пункт. Оказывает сопротивление, движется в сторону лазарета. У нас раненый, враг превосходит числом.

— Еще раз, повторите, что там у вас?

Тут совсем рядом взорвался взрывпакет. Раздалась плотная стрельба — это пулеметчик на крыше лазарета «отстреливался» от условного противника холостыми патронами. Все затянуло белым дымом, с едким запахом пороховых газов. Связист чертыхнулся. Раздался грохот, будто упало что-то тяжелое. Потом кто-то выругался. Шум, возня.

Наконец, последовал неуверенный доклад.

— Раненый, кажется, умер! — доложил связист.

— Как умер? — опешил дежурный. Такой сценарий был не предусмотрен. — Петров, как это случилось?

— На него упал рядовой Литвинцев и перевернул носилки.

— Пульс проверяли? Может он притворяется?

— Не могу подтвердить.

За последнее время, этот боец стал еще толще. Интенсивная подготовка не пошла ему на пользу, а кушал он по-прежнему много. Поэтому, чтобы лишняя масса не набиралась, его заставляли бегать. Много бегать.

— Так, Петров, заканчивайте этот цирк! — раздался голос Воронина. — Раненого воскресить и вернуть обратно в подразделение! Всему отделению вернуться на исходные позиции. Начинаем сначала!

Вообще, подобные вводные, позволяли хоть немного поддерживать имеющийся личный состав воинской части в боевой готовности. Солдат наконец-то начал понимать, что ему делать и куда бежать в случае чего. Большую часть таких тренировок я не застал, обо всем уже позднее узнал со слов сослуживцев.

Димка Самарин, как и я, теперь были на особом счету. Даже Карпов и Воронин к нему относились иначе. Потом стало известно, что с ним проводили беседу и тот изъявил желание после окончания срочной службы, продолжить как сверхсрочник.

А десятого декабря восемьдесят пятого года, меня все-таки отправили домой. Ну, как отправили — выдали военный билет и отпускной. Посадили на «УАЗ» и отвезли к ближайшей железнодорожной станции, неподалеку от той птицефермы, где мы когда-то из трагическим образом сбежавшей курицы суп варили. Трагическим, потому что не убежала.

Электропоезда пришлось ждать часа три — за это время я успел обойти весь поселок, все тщательно осмотреть, обо всем подумать и даже промокнуть. Снега в Афганистане не было, да и здесь, на приграничье, температура крайне редко опускалась до нуля. В основном варьировалась в районе плюс пяти — семи градусов. Ветер с гор в эту сторону сходил редко, а потому было относительно тепло.

Невольно вспомнил о том, что скоро должен был наступить восемьдесят шестой год. Праздники не за горами.

А вообще, в силу своего реального возраста, давно уже перестал считать тридцать первое декабря за праздник. То же самое касалось дня рождения и других праздников. Помнится, один из таких дней, мы встречали в канавах Пальмиры, лежа в грязи на брюхе и ожидали команды на штурм. Кажется, это был две тысяча семнадцатый год.

А когда боевых задач не было, ничего кардинально не менялось. Не с кем мне было праздники встречать, ведь я остался один. С бывшей женой и дочерью отношения не поддерживались. И не потому, что я не хотел — просто некогда было. Да и бывшая супруга придерживалась мнения, что нахрена им такой отец, который девяносто девять процентов своего времени, проводит где-то в командировках⁈ Я все понимал, но ошибочно полагал, что это нормально. Жаль, что я ошибся. А потом просто не пришлось.

Это все осталось в прошлом. Точнее, в будущем. Тьфу ты, запутаться можно.

С одной стороны, мне вовсе не хотелось становиться на одни те же грабли и проходить через все снова, завязываясь только на карьере военного. Но это единственное, что я умел хорошо. Какие же у меня цели? Вечно быть военным и закончить точно так же, как в прошлый раз? Нет, пожалуй, не для этого мне дали второй шанс. Я должен что-то сделать, что-то важное, чего я пока еще не понял. Наверное, время еще не пришло.

Вот Женьку Смирнова я уже вытащил. Но были и другие. Да только память сыграла злую шутку — навскидку не мог вспомнить, кто, где и при каких обстоятельствах погибнет. Конечно, были у меня друзья с гражданки, которые не вернулись с Афганистана. Но у меня не было абсолютно никакой информации о том, где они и что.

Ехать домой на Родину, я не боялся, да и с чего бы⁈ Просто это было странно. Я вновь увижу мать, которую не видел уже больше пятнадцати лет, войду в свой родной дом, таким, каким я его запомнил из детства и подросткового возраста. Возможно, увижу друзей, кого-то из родных… Черт возьми, я уже и не помнил никого. За многие годы военной службы, многое просто выветрилось из головы. Я остался совершенно один, в окружении только своих верных бойцов. Но и они тоже иногда уходили, кто-то навсегда, выполнив свой долг, а кто-то просто наверх, по карьерной лестнице. Уйти из спецназа — вариантов на гражданке немного. Зато они достаточно хороши. А вот по службе — не очень, потому не давали.