Мизгирь

– Вернула, – ответила дама, – Да только не совсем её. Это была другая Эммочка. С той ночи она перестала разговаривать, просто замолчала и всё. А ночью я боялась встретиться со взглядом её пустых, стеклянных глаз, глядящих на меня в упор. Она садилась на кровати и смотрела на меня не отрывая взгляда. В такие минуты такой страх охватывал меня, что я не могла даже пошевелиться. Лишь натягивала одеяло повыше и лежала почти не дыша. Я боялась даже спрятаться под одеяло с головой, так было ещё страшнее – мне казалось, что Эммочка набросится на меня и тоже утащит в зеркало. Надо отдать должное родителям, в конце концов, когда мать уже отчаялась как-либо изменить состояние Эммочки, она велела отцу унести зеркало в чулан и накрыть его покрывалом. Они водили Эммочку по разным врачам, но ничего не менялось. И в конце концов, родители решили, что пусть будет, как будет. Мама ушла с работы, чтобы сидеть с нею дома. Но вскоре ей пришлось вернуться на своё место снова, потому что нужно было кормить семью. Отец наш встретил другую женщину и ушёл из семьи. Это был сильный удар по нам всем, никто не ожидал такого, наша семья считалась образцовой. Но что ж… В каждом шкафу свои скелеты. И не всё в жизни так просто, как кажется с первого взгляда. Часто на поверхности лежит лишь то, что мы сами позволяем знать о нас другим людям, пустяки, по которым люди судят о нас. Настоящее же – оно в глубине, скрыто от человеческих глаз, это и есть наше истинное «я».

Итак, мать вышла на работу снова. До обеда с Эммочкой сидела всё та же соседка, за определённую плату, а после обеда – я. Постепенно Эммочка начала говорить, хотя и односложно. Но мы все радовались и этому достижению. Однако, она словно ушла в своём развитии назад, она вела себя как ребёнок лет двух-трёх, а ведь ей уже было почти что шесть. Наступило следующее лето. И вот, в один из дней к нам в дверь постучали. Я спросила кто там, и из-за двери ответили:

– Девочка, это я. Я обещала прийти через год. И вот я пришла.

Я сразу узнала этот голос, наверное потому, что весь этот год это оставалось моей единственной надеждой на исцеление Эммочки. Это была она – цыганка. Я тут же распахнула дверь и прямо с порога принялась, сбиваясь и торопясь, всё рассказывать ей – и про то, как отец выбросил её шаль, и про то, как родители не поверили мне, и про то, как нечто из зеркала забрало Эммочку, но к счастью вернуло назад.

Цыганка слушала меня и хмурилась.

– Неужели я не успела? – тихо сказала она.

А потом добавила:

– Веди меня к ней.

Я проводила цыганку в ту самую комнату, где сейчас живёт Эммочка. Она накрыла её чёрным платком, вытащенным из её холщовой сумки, и принялась что-то читать и водить ножом в воздухе. Эммочка принималась то плакать, то хохотать как безумная, а я испуганно глядела на всё это, ведь у Эммочки давно уже не было никаких эмоций. В итоге сестрёнка заснула. А цыганка велела мне отвести её к зеркалу.

– В зеркале живёт мулло. Дух мертвеца, который не нашёл покоя. Ему нужно тело, чтобы жить, чтобы завершить дела, которые остались у него на земле.

– А как он туда попал? – робко спросила я.

– Кто-то умер в доме, где было прежде это зеркало. Люди пренебрегли древним обычаем, не занавесили зеркала, когда покойник лежал в гробу. И случилась беда – дух его ушёл на ту сторону. Где вы взяли это зеркало?

– Я не знаю, – ответила я, – Кажется, родители купили дом уже с зеркалом, оно осталось от прошлых хозяев.

– Мулло искал того, к кому легче подступиться, душу, что ещё не замарана грязью этого мира, и он нашёл Эммочку. Она любила играть возле зеркала, и однажды мулло показался ей. Но он был очень хитрым и принял на себя её облик. Эммочка думала, что там, за стеклом её отражение, но это был мулло. День за днём он становился сильнее и всё больше открывал проход между зазеркальем и этим миром, чтобы проникнуть, наконец, в её тело и жить в нём, а Эмму отправить вместо себя на ту сторону. И ему удалось это. В ту ночь, когда ты увидела, как Эммочка исчезла в зеркале, назад вернулась лишь её оболочка, но не она сама. Мулло вошёл в её тело. Сейчас я попытаюсь прогнать его обратно.

Я проводила её в чулан, и встала за её спиной, наблюдая за тем, что она собирается делать. Цыганка приоткрыла покрывало, накинутое на зеркало, и я увидела как тёмная муть зеркала пошла рябью.

– Ты должна оставить меня одну. Подожди меня в доме, и что бы ты не услышала, не заходи сюда, – обратилась цыганка ко мне.

Я ушла в дом и стала ждать, мне было очень страшно. Из чулана доносилось пение цыганки, она зажгла свечи или какую-то траву, потому что дом наполнился пахучим дымом. Вдруг послышался шум и треск, в чулане что-то загрохотало, кажется упали полки, а после всё смолкло. На пороге показалась цыганка. Она была бледна, а левая щека её была разрезана сверху донизу и кровь стекала по шее прямо на платье. Цыганка подошла ко мне и устало сказала:

– Прости, я сделала всё, что могла.

– Вы прогнали мулло? – спросила я её.