Мюнхен

Этот обмен репликами он подслушал на вечеринке в честь их помолвки. Легат вскинул руку. Встал. Наконец она его заметила, улыбнулась, помахала и двинулась к нему, изящно лавируя между столиками в своей облегающей юбке и приталенном шелковом жакете. Головы сидящих одна за другой поворачивались ей вслед.

Она крепко поцеловала его в губы. Дыхание ее слегка сбилось.

Прости, прости, прости…

– Пустяки. Я только что пришел.

За минувшие полтора с лишним года он научился не спрашивать, где она была. Наряду с сумочкой, при ней имелась картонная коробочка. Памела поставила ее на стол перед мужем и стянула перчатки.

– Мне кажется, мы договорились, что подарков не будет?

Он поднял крышку. На него смотрели черный резиновый череп, металлизированный хобот и пустые стеклянные глазницы противогаза. Хью отпрянул.

– Водила детей на примерку. Само собой, я заказала сначала для них – разве это не доказательство материнской заботливости? – Она закурила сигарету. – Нельзя ли чего-нибудь выпить? У меня в горле пересохло.

Он махнул официанту.

– Всего полбутылки?

– Мне работать вечером.

– Ну разумеется! Я вообще не была уверена, что ты придешь.

– Если честно, я и не пришел бы. Пытался дозвониться, но тебя не было дома.

– Ну, теперь ты знаешь, где я была. Вполне невинное объяснение. – Памела улыбнулась и наклонилась к мужу. Они чокнулись. – С годовщиной, дорогой.

Рабочие во дворе махали кирками.

Заказ она сделала быстро, даже не заглянув в меню: никаких закусок, дуврский палтус без кости, салат из зелени. Легат отложил свое меню и сказал, чтобы ему подали то же самое. Есть не хотелось: никак не удавалось отогнать образы детей в противогазах. Джону исполнилось три годика, Диане – два. Бесконечные наказы: не бегай слишком быстро, закутайся потеплее, не бери в рот игрушки или мелки. Никогда не знаешь, куда они залезут. Он сунул коробку под стол и задвинул ногой подальше.

– Они сильно напугались примерки?

– Да нет, конечно. Им кажется, все это игра.

– Знаешь, мне иногда тоже так кажется. Даже когда читаешь телеграммы, трудно принять это за что-то иное, кроме как за дурацкий розыгрыш. Неделю назад создавалось впечатление, что все урегулировано. А потом Гитлер взял и передумал.

– И что теперь будет?

– Кто знает? Быть может, ничего. – Хью чувствовал себя обязанным изображать оптимизм. – В Берлине все еще идут переговоры. По крайней мере, шли, когда я уходил из конторы.

– А если не договорятся – когда все начнется?

Легат указал на заголовок в «Таймс» и пожал плечами:

– Завтра, полагаю.

– Правда? Так скоро?

– Он заявил, что пересечет чехословацкую границу в субботу. Наши военные эксперты считают, что ему потребуется три дня для вывода на позиции танков и артиллерии. Отсюда следует, что мобилизацию Гитлер должен объявить завтра. – Молодой человек бросил газету на стол и отпил шампанского, которое показалось ему кислым. – Вот что я тебе скажу: давай сменим тему.

Он извлек из кармана пиджака коробочку для кольца.

– Ах, Хью!

– Оно будет великовато, – предупредил Легат.

– Ой, как красиво! – Памела надела кольцо на палец, подняла ладонь и стала вертеть ею перед подсвечником, чтобы синий камень заиграл на свету. – Ты просто чудо! А мне казалось, у нас нет денег…

– И правда нет. Это моей матери.

Он опасался, что подарок сочтут дешевкой, но, к его удивлению, жена протянула руку через стол и положила ему на ладонь.

– Ты такой милый.

Ее кожа была прохладной. Тонкий палец скользнул по его запястью.

– Вот бы нам снять номер и провести в постели весь вечер, – выпалил вдруг Хью. – Забыть про Гитлера. Забыть про детей.

– Так почему бы тебе это не устроить? Мы ведь тут – и что нас останавливает?

Она не отводила взгляда больших серо-голубых глаз, и он с внезапным озарением, от которого перехватило в горле, понял: жена говорит так только потому, что знает – этого никогда не будет.

За его спиной кто-то деликатно кашлянул:

– Мистер Легат?

Памела убрала руку. Хью обернулся и обнаружил метрдотеля. Тот, полный сознания собственной значимости, почти молитвенно сложил руки.

– Да?

– Даунинг-стрит десять на линии, сэр.

Метрдотель намеренно произнес фразу достаточно громко, чтобы ее услышали за соседними столиками.

– Черт! – Легат встал и бросил салфетку. – Ты меня извинишь? Я должен ответить.

– Я понимаю. Ступай и спаси мир. – Она помахала ему на прощание и стала собирать вещи в сумочку. – Пообедаем как-нибудь в другой раз.

– Дай мне буквально минуту. – В его голосе читалась мольба. – Нам действительно нужно поговорить.

– Иди.

Хью помедлил секунду, понимая, что все вокруг на него смотрят.

– Дождись меня, – сказал он и, приняв, как ему казалось, совершенно невозмутимый вид, проследовал за метрдотелем из зала ресторана в коридор.

– Полагаю, вы предпочтете уединиться, сэр. – Служитель отворил дверь в маленький кабинет.

На столе стоял телефон, рядом с ним лежала трубка.

– Спасибо. – Молодой человек поднял трубку, выждал, пока дверь закроется, и только потом произнес: – Легат.