Мю Цефея. Игры и Имена

— Тысячу рублей за карту, которая тебе не нужна, а мне без нее хоть плачь. Последняя из пятидесяти четырех. Третий год ищу. Даже если ее там и не окажется, я все равно отдам тебе деньги, и все, что мы найдем, — твое. А больше никто не даст, хочешь — в инете расценки посмотри.

Иветта молчала, продолжая сверлить Лизу взглядом.

— «Грандасанго» не любит, когда карты… как товар. Опытные игроки знают: покупая карты, много не соберешь. Если ты олигарх или магнат какой-то, тогда да, можешь потратиться, нанимая других игроков, чтобы собирали нужную тебе колоду, а так…

— Я подумаю, — перебила словоизлияния Лизы Иветта. — А пока, — Иветта продолжила рассматривать карту из сахарницы, — скажи, как называется эта карта? Что за эпоха?

Радуясь, что конфликт исчерпал себя, так, по сути, и не начавшись, Лиза заулыбалась, показав кривые зубки:

— Не знаю, Веточка. В прадедушкином каталоге ее не помню, а у него там более двух с половиной тысяч колод описано, да и я еще десятка два дописала. Дай-ка взглянуть поближе.

Яркая, словно нарисованная маслом, миниатюра. Широкое крыльцо богатого дома, возможно усадьбы. Молодая черноволосая красавица в старинном пышном платье, белом с зеленоватым оттенком, сидит на стульчике в компании двух кавалеров — франтоватых рыжеволосых близнецов. Ее обнаженные плечики защищает от солнца широкополая шляпка. От карты веяло аристократическим эротизмом, снобизмом и богатством, что передается из поколения в поколение.

— Мне кажется, может быть, я ошибаюсь, но это — колониальный Юг.

— Что? — не поняла Иветта.

— Смотрела «Унесенные ветром»? — упростила ответ Лиза.

Иветта не только смотрела «Унесенные ветром», но даже одноименную книгу читала. Единственную, что ей удалось, а главное — захотелось дочитать до конца. Иветта Борисова всегда восхищалась главной героиней романа. Вот кто умел брать от жизни все! Даже чужое…

— Это же Скарлетт! — присмотрелась к карте Иветта. — А это близнецы Тарлтоны, не помню, как их звали. И что? Соберу эту колоду — стану как Скарлетт О’Хара? Бредятина!

— А ведь и правда — Стюарт и Брент, — задумалась Лиза. — Не знаю, что будет, если собрать. Никто не знает, что будет, если собрать «Эпоху» или «Химеру», — виновато пожала плечами Фрейзе. — Да ты и не соберешь — ты ее нашла, но она тебе не отозвалась.

— А хоть одного человека знаешь, кто собрал бы хоть какую-то колоду?

— Кто же признается. Но одного я все-таки знаю.

— И кто он?

— Фрейзе Петр Александрович.

— Родственник твой? Отец?

— Прадед.

Перехватив скептический взгляд Иветты, Лиза выбрала из своего обменника карту с потрепанными краями и незамысловатым цветочно-лиственным узором горчичного цвета, в который, как в рамку, вписалось имя «Петръ Фрейзе». Номер у карты был «4». На лицевой стороне карты в черно-белых тонах мчалась машина, вернее старинный автомобильный экипаж, где сидела дюжина усатых молодцев в пожарных касках и водитель. У экипажа были колеса со спицами и огромные фары. На высоком борту, скрывающем ряды сидений, отчетливо выделялась надпись «Фрейзе и К°».

— Это дубль-карта из коллекции моего прадеда. Он был известным изобретателем автомобилей и предпринимателем. Известным до революции.

Когда колода собрана и активирована, — объяснила Лиза, — то на рубашке, а иногда и на лицевой стороне всех ее карт возникает имя чемпиона «Грандасанго». Такие карты «гашеные», они «вне игры», но они ценны как напоминание о том, что большие перемены к лучшему возможны. И редки. Большинство чемпионов находят и уничтожают свои дубль-карты, чтоб никто не знал о причинах их успеха.

…Вот уже битый час Иветта с Лизой пытались открыть тайник Валерии Ивановны, спрятанный в недрах серванта между открытой полкой и двумя ящичками для ниток и шпулек. Девушки догадались вынуть ящички, и дело теперь оставалось за малым. Прокрутить крышку тайника влево. То ли дерево так рассохлось, то ли что-то внутри заржавело, но ничего не получалось.

— Давай я схожу за ножом, — предложила Лиза.

— Ага, за топором еще сходи и динамитом, — отвечала Лизе Иветта, надавливая сильными руками на крышку. — Лучше объясни, ну вот кто, например, тюремную колоду захочет собирать?

Лиза прыснула от смеха.

— На каждый товар — свой купец. Тюремную колоду собирают те, кто хочет стать вором в законе. Папа говорит, что в девяностые годы отбоя не было от желающих.

— А твой папа какую колоду собирал?

— Никакую, — потрясла жидкими волосиками Фрейзе.

— А что так?

— Ну я же говорила, чтобы играть в «Грандасанго», нужно быть рисковым и терпеливым, а папа таким не был. Сам признавал, рисковым был, терпеливым — нет. Зато он сохранил для меня почти полную коллекцию «Лазурный берег», которую прадед собрал для своей дочки, но она, бедняжка, рано умерла.

— Почти полную? Вот как… — заинтересовалась Иветта, не переставая давить на крышку тайника. — А сколько карт ты нашла сама?

— Семь! — с гордостью ответила Лиза.

— И сколько…