Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Земля дрожала, точно от землетрясения. Влад с нехорошим блеском в глазах стоял в дверном проеме и держался за косяк. Изба стонала, вздрагивала, но держалась.

***

Огромный грязно-белый язык съехал в воду, отступившую от берега метров на сто, прямо по центру Гагры. Слизав несколько гостиниц, центральную столовую, почтамп и станцию монорельса. Жертв не было — народ держали в Пицунде.

Синицыны видели лавину во всей ее катастрофической красоте прямо с пляжа. Как и сотни других отдыхающих. Под испуганные крики и витиеватые матюги огромные массы снега, сшибаясь друг с другом, выехали к морю.

Народ запаниковал, кинулся в порт. В сторону Адлера в монорельсе теперь зияла дыра, а на восток никто и смотреть не хотел — горы там были еще выше.

Но в порту пыхтел лишь чахлый и древний трамвайчик. Капитан от греха отвел его подальше от берега, как только стало отступать море, и сейчас не приближался, дабы не создавать давки. Народ побушевал, но, быстро притомившись, поплелся назад, на берег.

К вечеру потянуло свежим ветерком, а небо выстлалось белыми перьями.

Дугин, как только все отгромыхало, кинулся на лыжах наверх.

Снесло половину подъемников, несколько корпусов «Московской», повалило деревья. Ландшафт кругом изменился до неузнаваемости. Дугин покачал головой, понимая, что если чего и городить, то возводить почти все заново. А внутри нарастало темное торжество. Совершенно подлое, ненужное торжество. Дугин давил на корню, но оно распирало и неудержимо рвалось наружу.

— Я тебя породил, я тебя и убью…

***

Редкие снежинки, криво порхая, падали на гальку. Они не таяли и постепенно убеляли опустевшие пляжи.

— Народ надо как-то вывозить, — сказал Дугин, пиная ботинком камешек.

— Вывозим потихоньку… На трамвайчике в Адлер, там поезд ходит пока, — уныло кивал Горгадзе.

Весь он был расхристан, всклокочен, глаза запали, лысина поблекла.

— Ну, поработает еще. Наверное.

— Да… Говорят, в Ростове замело все, уже и не расчистить, — дернул плечом директор. — Влад, может, останешься? — поднял он на Дугина покрасневшие глаза.

Тот покачал головой и похлопал Горгадзе по плечу. Потом помахал рукавицей и пошел к экраноплану. Горгадзе с кислой улыбкой качнул квелой рукой в ответ.

— Стойте!

Директор и Дугин обернулись. К набережной бежала Лидия Петровна. А за ней, неуклюже перебирая длинными ногами, спешил Анатолий.

***

Шагая по жесткому насту и застругам, Влад подошел к Плотине.

Заснеженная громадина угадывалась под торосами, вечными льдами и переметенным снегом. Воздух звенел от мороза и солнца; полярный день горел стылым огнем.

— Все время теперь тут, что ли, штиль? — удивился Дугин, вдыхая ядреный в своей прозрачности воздух.

Сзади заскрипело. Укутанная в толстенный комбинезон, в меховой шапке и унтах, из «Смерча» вылезла Лида. Глаза ее сверкали, на лице дрожала робкая улыбка. Следом за ней плелся вялый Анатолий.

— Жалеешь, Толик? — усмехнулся Дугин.

Анатолий вздрогнул от его голоса, дернулся всем телом и, зацепившись за ледяную корку, неуклюже повалился в снег.

— Вот черт… — пробурчал он, стоя на четвереньках.

Лида кинулась его поднимать.

Потом Дугин разбил лагерь, растянул две палатки и поставил на горелку воду для еды (то ли ужин, то ли обед — время смешалось). Сидели рядом с огоньком, грели руки.

— И стоило ехать в такие дали… — забубнил Анатолий.

Дугин усмехнулся.

— В Москве, поди, лучше, а, Толик?

Анатолий сморщился, ничего не ответил. А Лида нахмурилась и спросила:

— Но все же, Влад. Вы думаете, что сможете запустить Плотину?

— Ну… попробуем. — Влад пожал плечами.

— Допустим, — сказала Анатолий уже пободрее. — Допустим, вы в одиночку… при нашей скромной помощи, — он хихикнул, — что-то там почините, оно как-то все заработает и… и что?

Дугин словам Анатолия кивал, засыпая в кипящую воду гречку.

— А то, Толик, что пусть даже одну турбинку… хоть один ручеек засквозит через Плотину… Главное — процесс в другую сторону качнуть, понимаешь?

Анатолий хмыкнул.

— Я не понимаю, Влад, — встряла Лида. — Как такая мелочь что-то изменит?

— Изменит, Лидия Петровна, изменит. — Дугин, отдуваясь от пара, помешивал в котелке. — Здесь, возле Беринга, кухня погоды, здесь! Если раньше я сомневался, то теперь знаю точно.

— Но как-то все же выглядит… — Лидия Петровна растерянно обернулась к махине Плотины, погребенной под, казалось, вековыми снегами.

— Безнадежно выглядит, да. Но надо попытаться. Надо! — Дугин встал, потянулся. — Слышите, чем пахнет? — Он с шумом вдохнул мороз.

Синицыны послушно втянули ноздрями воздух.

— И чем же?

— Весной… — ответил Дугин, улыбаясь в бороду. — А еще… Не в одиночку, друзья мои. И не втроем, — подмигнул он Синицыным.

Из забитого снегом тоннеля неподалеку, там, где когда-то поезд сновал по монорельсу, выезжая на поверхность, что-то забилось, зашумело.

— Что это? — испугался Анатолий.

— Ребятки подъехали. Пойдемте, поможем выбраться. Завалило все к чертям. — Дугин весело зашагал к тоннелю, позабыв про обед.

Анатолий нервно глядел то на его удаляющуюся спину, то на булькающее варево. Глотал слюну и не двигался.

— Толя, ну что же ты? — позвала его Лида. — Пойдем.