Зато когда девушка в голубом хитоне стала попадать стрелами в яблоки, которые ее помощники поочередно подбрасывали высоко вверх, среди скифинов прокатился громкий хохот. Этим детям степей, с малых лет не расстающихся с луком, такая стрельба показалась самым заурядным зрелищем, словно при них подоили корову или взнуздали коня.
– У нас в кочевьях любой ребенок может так стрелять и даже лучше,- насмешливо проговорил Маргуш.- Эй, дайте-ка мне лук! Я покажу вам настоящую меткость!
Выйдя на середину зала с луком и стрелой в руках, Маргуш велел одному из своих воинов стать у закрытой двери, наложив на нее ладонь с растопыренными пальцами. Скифин повиновался без всякого страха. В зале водворилась напряженная тишина.
С поразительной быстротой и легкостью царь скифинов выпустил из лука три стрелы. Все три вонзились в кипарисовую дверь точно между пальцами живой мишени.
Скифины разразились громкими криками, приветствуя своего царя. По залу прокатился вздох восхищения.
Один из акробатов выдернул стрелы из двери и сунул их в колчан, висевший у Маргуша на боку.
– А теперь кто не побоится стать лицом ко мне с яблоком на голове?- обратился к залу самодовольный Маргуш.
Гости переглядывались между собой.
Хотя все имели возможность убедиться в поразительной меткости царя скифинов, желающих пощекотать себе нервы не было.
Внезапно со своего места быстро поднялась царица Лаодика и вышла из-за стола, вырвав руку из руки старшего сына, желавшего удержать ее. Его умоляющий возглас также не остановил царицу, которая уверенными шагами пересекла зал и встала к двери спиной. Ее лицо было спокойно, когда воин-скифин водрузил ей на макушку небольшое румяное яблоко.
Все сидящие за столами замерли, когда Маргуш поднял лук. Он долго целился, перед тем как натянуть тетиву. Его лицо словно окаменело, в темных прищуренных глазах появилось хищное выражение.
Вот оперение наложенной на тетиву стрелы медленно двинулось к плечу стрелка, повинуясь усилию могучей руки.
Напряжение в зале достигло предела.
Царица, прекрасная и невозмутимая, стояла неподвижно с яблоком на голове на виду у всех.
Маргуш натянул лук до конца, когда вдруг раздался вскрик, жалобный, протестующий возглас:
– Не стреляй, заклинаю!..
Это был голос Митридата-младшего: у бедняги не выдержали нервы.
Маргуш оглянулся.
В этот миг тетива сорвалась с его пальцев, и стрела с коротким резким свистом, пролетев расстояние в сорок шагов, пробила шею царицы, пригвоздив ее к двери.
В зале началось смятение.
Дворецкий и слуги бросились к Лаодике, которая с хрипением ловила воздух ртом, схватившись обеими руками за поразившую ее стрелу.
Злополучное яблоко, скатившись с головы царицы, попало кому-то под ноги и было раздавлено.
Когда Митридат-старший, расталкивая всех подряд, пробился к матери, стрелу из нее уже извлекли. Над несчастной хлопотал Андротион, пытаясь остановить кровь.
Митридат, упав на колени, схватил мать за кисти рук. Они были холодны как лед. В лице у царицы не было ни кровинки, зато из шеи кровь текла неудержимым потоком.
– Милая моя…- бормотал Митридат, дрожа от отчаяния.-
Потерпи. Сейчас Андротион спасет тебя. Ну же, Андротион!
Врач торопливо рвал на ленты какое-то покрывало, приказывал кому-то поддерживать голову Лаодики.
А вокруг плотным кольцом стояли потрясенные гости и приближенные царицы. Множество глаз с тревогой и состраданием взирали на то, как врач борется за жизнь своей госпожи.
Андротион еще не закончил делать перевязку, когда по телу Лаодики вдруг прошла судорога, затем другая.
Царица попыталась что-то вымолвить склонившемуся над ней сыну и не могла, лишь беззвучно шевелила губами.
Митридат наклонился к самому лицу матери и разобрал еле слышное:
– Люблю…
– Пустое дело,- проворчал Андротион.- Она умирает.
– Замолчи!- рявкнул на него Митридат.- Ты спасешь ее! Я приказываю тебе, иначе…
– Все,- опустив окровавленные руки, печально произнес врач.- Она умерла.
– Нет! Не может быть,- растерянно молвил Митридат, глядя в открытые глаза матери.- Она жива. Она же смотрит на меня.
Андротион тяжело вздохнул.
– Смотрит, но не видит.
Митридат окликнул мать, потряс ее за руки, за плечи. Лаодика не подавала признаков жизни.
Ее большие глаза, устремленные на сына, еще хранили выражение нежности, но взгляд был неподвижен и пуст.
Леденящий холод закрался в душу Митридата, его сердце было готово разорваться от горя, а разум не желал осознать и принять случившееся.
Вот перед ним лежит его мать, красивейшая из женщин. И она- мертва! Только что была жива и жизнерадостна, и вот- ее нет. Умерла!
Горячие слезы полились из глаз Митридата. Ему казалось, что он остался один на всем свете, что он потерял не только мать, но и любовь, и счастье, и все надежды. Митридат стонал и бил себя по голове, неудержимые рыдания сотрясали ему плечи. Мир казался ему жестоким, судьба- несправедливой, а люди- сборищем изменников и негодяев. Никто не смог спасти его мать, его любовь!
Митридат вскинул голову и увидел стоящих подле него Андротиона, Стефана, Тирибаза и Сузамитру. Стефан утирал слезы пухлым кулаком.