Митридат

– Фрасибул не только добился размолвки между тобою и Махаром и захватил в свои руки навархию. Он отстранил от царевича Евпорию, считая, что она тайно служит тебе!

– Отстранил Евпорию?.. Жаль, теперь мы не все новости будем узнавать раньше других!.. Куда же ее спровадил Фрасибул?

– Ты сам знаешь, господин, как Махар привязался к Евпории, хотя ее молодость миновала. И не захотел ее обидеть. Он дал ей должность старшей жрицы Афродиты Пандемос! Она уже перебралась из дворца в храм, туда, к порту!..

– Ну, это не так плохо!

– Совсем не плохо, господин!

Гиерон был очень доволен этим перемещением своей давней подружки, которое давало ему возможность чаще и проще посещать ее.

XV

Отвергнув услуги Асандра, отстранив его от дел и закрыв перед ним двери дворца, Махар полагал, что поступает именно так, как учил отец. Да, человек нужен царю, пока он приносит пользу, а как только он утрачивает это качество, его устраняют.

Устранять полагалось не только ненужного, лишнего человека, но и такого, который оказался слишком полезен, сделал чересчур много для своего владыки. Такие люди склонны зазнаваться, начинают приписывать себе большую долю царских успехов и даже считают себя творцами царского могущества. Они легко впадают в недовольство, им кажется, что их мало возвеличили, что они вторые после царя, а при случае могли бы и сравняться с ним… Так зарождается гордыня в сердцах больших военачальников, ближайших советников и сподвижников царских, а от гордыни один шаг к заговору против государя, к покушению на его жизнь и диадему! Поэтому хорошо, если возвеличенные и возгордившиеся друзья, так же как и зазнавшиеся полководцы, неожиданно уходят в страну теней!

Правда, Асандр казался Махару слишком мелкой сошкой, чтобы его следовало отправлять так далеко. К тому же он пантикапеец, член той общины, с которой сейчас невыгодно портить отношения, а также муж деятельный и расторопный, могущий еще понадобиться. Поэтому удел его – временная опала. А дальше видно будет…

Слух о внезапной немилости царевича к Асандру мгновенно стал достоянием всего Пантикапея. Недоброжелатели, и среди них первый Парфенокл, возликовали, но Левкипп и его окружение были встревожены. Им показалось, что попытка Асандра склонить Махара к измене провалилась, царевич разгневан и, возможно, завтра прикажет отправить злополучного советника в пыточное подземелье. А зубчатое колесо и дыба – страшные вещи, они развязывали языки и не таким, как Асандр! А если это так, то на пытке будут выявлены истинные вдохновители и сторонники измены Митридату.

Но Асандр появился на улицах города такой же самоуверенный, как всегда, в окружении толпы друзей. Казалось, он не понимал опасности своего положения. Он всем своим поведением старался показать, что опала его мало беспокоит.

– Или он хочет выглядеть счастливым в беде, или мы чего-то не поняли, – изрек Левкипп, когда ему сообщили об этом. По его указанию с Асандром встретились верные люди из числа младших жрецов. Они попытались открыть ему глаза на его незавидные обстоятельства.

– Смотри, Асандр, – говорили они, – как бы тебе не угодить в колодки!

– Не бежать ли тебе, Асандр, в Фанагорию?

Но Асандр только смеялся в ответ на эти предупреждения. Он с друзьями вышел на пристань посмотреть, как готовится уйти в море очередной караван судов, груженных продовольствием, теперь уже без его участия. Здесь встретился с Панталеоном, тоже отправляющимся в плавание. Фрасибул не без основания полагал, что успех, который сопутствовал Асандру на море, в значительной степени зависел от мореходных талантов Панталеона и крепкой сплоченности матросов, а потому оставил опытного моряка и преданных ему людей на кораблях.

– Да будет милостив к тебе Посейдон Кораблеспасатель! – сказал Асандр, обнимая друга на прощанье.

Караван покинул порт. Асандр остался на берегу и, несмотря на показную самоуверенность, почувствовал себя обиженным, одиноким. И хотя никто не угрожал ему прямо и не искал его с целью заковать в колодки, ему показалось, будто неведомая опасность стала ближе, как бы нависла над ним.

XVI

Отвлекшись от дел, Асандр пожелал увидеть прекрасную художницу Икарию, которая уже не раз робкими письмами напоминала о себе. Приказал Гиерону седлать коней и выехал из города, оставив дом на попечение Антигоны.

Дом без хозяина замер, словно уснул. Окна перестали сверкать огнями, в большой зале против закопченного очага уже не собирались фиаситы для ночных песнопений и уютной трапезы.

– Куда мы едем? – спросил Гиерон, когда они миновали городские ворота и оказались на дороге, уходящей на юг. Слуга был опечален необходимостью покинуть Пантикапей, где оставалась Евпория.

– В Нимфей! – коротко ответил Асандр, неохотно отрываясь от своих мыслей.

– Надолго?

– Там видно будет!..