Митридат

– Твои слова, государь, божественное откровение! – в восторге промолвил он. – С ним не согласится лишь глупец или тайный враг, желающий победы римлянам, а не тебе!

Намек был слишком прям и вызвал некоторое смущение в толпе царских сподвижников. Марий Одноглазый стоял в стороне, бесстрастно глядя мимо лысины недавнего друга и соратника.

– Я всегда выслушивал, Луций Магий, твои советы. Ибо верил, что ты предан своему господину Серторию и верно служишь нашему союзу!.. Но сейчас ты говоришь не то, что думаешь! На твоем языке мед, а в душе яд!.. Плохо, очень плохо!..

Все замерли от неожиданности, почувствовали близкую грозу. Луций Магий покраснел, его лысина покрылась крупными каплями пота. Он с недоумением обвел всех глазами, как бы не понимая сказанного царем. Потом изобразил на пухлом лице мину сожаления и принял достойный вид посла и советника, личность которого неприкосновенна.

– Всегда готов, – заявил он смело, – держать ответ в словах и делах своих перед моим возлюбленным господином Квинтом Серторием! Ибо только он волен признать или не признать мои заслуги перед ним! Он же прислал меня к тебе, великий царь, он и отзовет обратно, когда найдет нужным!..

Луций поглядел вокруг спокойным и насмешливым взглядом. Его выпуклые, водянистые глаза не отражали и тени неуверенности, хотя капли пота стекали с лысины на лицо, падали росой на помятую тогу.

– Нет, Луций, – ответил Митридат, – Сертория ты уже не увидишь!.. Изменников, кто бы они ни были, – я казню сам!

– Изменников? – вскричал высоким голосом Луции Магий. – О великий Митридат, если ты ценишь союз с Серторием, не говори того, что его может разрушить! Посол Сертория не может быть изменником!..

– А это что?!!

Царь показал всем письмо, полученное от перебежчика.

– Подлог, – ответил быстро и решительно Луций. – Это происки врагов!

Письмо было зачитано, и всем стало ясно, что оно подлинное. Ибо в нем говорилось о том, как Луций Магий старается удержать Митридата под стенами Кизика и дать Лукуллу время укрепиться на перевале.

Письмо пошло по рукам, каждый рассмотрел его. Марий взглянул и отвернулся.

– Скажи, Марий, – спросил Митридат, – это рука Луция?

– Да, это его рука или ловкая подделка его почерка.

– А ты, Луций, упорствуешь и не признаешь себя предателем?

– Не предатель я и не изменник! – ответил тот. – Это происки моих недоброжелателей и завистников!

– Позовите перебежчика!

Ввели Публия, но очная ставка ничего не дала, так как Публий никогда не видел Луция Магия. Он лишь подтвердил, что поддерживал с последним тайную связь, как с соглядатаем. И стал перечислять полученные от Луция сведения о войске царском, его снабжении и замыслах царя. Присутствующие сдержанным ропотом выразили свое возмущение.

– Э, государь! – ответил бесстрашно Луций. – Эти сведения известны всем, кто окружает тебя. И передать их Лукуллу мог кто-то другой! А я чист и невиновен! Письмо это – гнусная подделка!.. Свидетели боги!

– Ты кстати упомянул богов, Луций, – ответил Митридат спокойно. – Только они знают правду… Так передадим же это спорное дело на суд богов! Согласен?

– Боги знают правду! Боги придут на помощь! – скороговоркой заговорил обвиняемый, поспешно соображая, достаточно ли он был щедр к Гермею, от которого, видимо, потребуют испросить волю богов через жертвенное гадание.

– Раз ты согласен – приступим! – с тем же зловещим спокойствием молвил царь и ударил в гонг.

Вошел Бакх, известный как царский наперсник и безжалостный исполнитель тайных приговоров царя. Всем стало ясно, что дела Луция совсем плохи. В руках евнуха был поднос с двумя золотыми чашами, на которых, подобие каплям крови, мерцали рубины.

– Что… что это? – спросил Луций, отступая назад.

– Это две чаши с вином, – заявил Митридат бесстрастно. – Одна из них – с сильным индийским ядом, против которого нет противоядия! Он действует мгновенно!.. Да вдохновят тебя боги, Луций. Бери любую из двух и пей! Боги не позволят умереть правому!

Луций сделал усилие, пытаясь справиться с охватившим его волнением. Ему отчасти удалось это. Он выглядел спокойным, только грудь вздымалась высоко, да ноздри подергивались от внутреннего возбуждения. Он выпрямился и поправил тогу на плече.

– По обычному условию таких судов, – произнес он глухим голосом, – вторую чашу одновременно пьет другая сторона, дабы все могли убедиться, что не обе чаши с отравой!..

– Верно, – кивнул головой Митридат, чуть усмехнувшись, – другая сторона в этом деле – я! И вторую чашу одновременно с тобою выпью я сам!.. Серторий будет знать, что я не просто казнил его посла, но призвал мудрость богов и боги рассудили!.. Если ты останешься жив, а я умру, Серторий озолотит тебя и возвысит, как честнейшего и преданного слугу, за которого поручились боги!

С этими словами он протянул руку, готовясь взять одну из чаш.

– Не делай этого, государь! – раздались голоса.

Менофан выступил вперед и сказал взволнованно: