Митридат

– Сослужишь мне службу верную – сделаю тебя богатым человеком! А свободу я дал тебе раньше.

– Все сделаю, крови своей не пожалею!

– Ты хорошо знаешь Пантикапей?

– Знаю, государь.

– А Махара, сына моего и наместника боспорского, видел?

– Видел, государь!

– Мы выступаем в поход на Боспор, известно ли тебе это?

– Догадывался, государь. Но куда поведешь, мне все равно, ибо я раб твой!

– Тебе нужно проникнуть в Пантикапей тайно, раньше, чем я подступлю к нему с войском. Как это сделать – думай сам. А прибудешь в Пантикапей, проберешься тайком к Махару и передашь ему вот это… Здесь я требую бескровной сдачи города!..

Царь протянул Евлупору продолговатую шкатулку черного дерева, в которой лежала многократно свернутая белая лента из пергамента, покрытая какими-то знаками. Это была скитала, то есть тайная грамота, которую можно было прочесть, лишь намотав ленту на палку определенной, заранее условленной толщины.

Митридат закрыл шкатулку, обвязал шнурком и приложил восковую печать.

– До Боспорского пролива тебя доставит быстроходный корабль, а там пробирайся сам! – добавил царь. – Разумеешь?

– Разумею, все понял!

– Не попадайся ни Сервилию на море, ни тем, кто окружает Махара! Будет нужда – брось скиталу в море, сожги, зарой в землю! Тогда скажешь сыну устно, что я буду милостив к покорным, он поймет!.. А имя тебе да будет отныне Кир!

– Понял и это. Спешу исполнить волю твою!

Поручение было неожиданным и опасным. Выйдя из царской ставки, Евлупор-Кир вдруг почувствовал какую-то зябкость, как от холодного ветра. Он не ожидал, что царь пошлет его на такое рискованное дело туда, где его могут опознать и схватить, как беглого раба. Конечно, следом будет идти войско Митридата, оно выручит. Но Парфенокл едва ли будет медлить и сдерет с беглеца и соблазнителя кожу гораздо раньше. Однако раздумывать было бесполезно, да и выбирать не из чего. Путь к независимости и человеческим правам проходил через Пантикапей, через смертельную опасность! Только выполнив волю Митридата, он сможет рассчитывать на царскую милость, стать главой корабля или хотя бы воином, гордо несущим свое звание!..

С этими мыслями Евлупор брел в сторону предместья, ощупывая за пазухой царскую посылку. Незаметно приблизился к берегу моря. Стряхнув мгновенный страх, огляделся. Место было безлюдное, каменистое. Между скалистых бугров синело море. «Да, – подумал он, – здесь надо что-то оставить на случай, если придется спасаться!»

Выбрав место около скалы, между большими камнями, постарался приглядеться к нему, запомнить. Потом достал нож, вырыл узкую глубокую ямку, вроде сусличьей норы, и опустил в нее кошелек с золотыми монетами, который достал из-под лохмотьев. Это было все, что удалось сохранить от былой добычи. Даже римские легионеры с их страстью к грабежу не отняли этого сокровища, они не могли и подумать, что оборванец может быть обладателем целого состояния.

На другое утро он опять появился на месте зарытого клада, осмотрел внимательно каждый камень, подсыпал щебня. Долго водил глазами, чтобы не забыть месторасположение скалы и больших камней. Потом ушел, гадая, как удастся ему проникнуть в Пантикапей и остаться неузнанным.

XVII

Жители Диоскуриады и окрестных селений высыпали на побережье посмотреть, как грозные рати царя Митридата тронутся в путь.

Хозяева и гости расставались мирно. Первые полагали, что они были достаточно гостеприимны и щедры, вторые – что проявили благополучную воздержанность, не требуя лишнего.

Большая часть войск готовилась следовать сушей, меньшая – на кораблях вдоль берега. Передовой отряд возглавлял лучший сын царя – Фарнак. Остальные царевичи оказались и в той и в другой половинах войска. На суда погрузили продовольствие, запасы оружия и казну.

Храм Кибелы опустел, там остался лишь мусор и изваяние самой богини, увенчанной короной в виде крепостной зубчатой башни. В руках богини фиал, сейчас наполненный ореховой шелухой и огрызками яблок. На коленях – каменный львенок, в которого Клеопатра пускала игрушечные стрелы после того, как получила нагоняй за мальтийскую собачонку.

Недружная толпа царских жен, наложниц и дочерей была переправлена на корабли. Женщины ступали на шаткие трапы с боязливыми восклицаниями, которые достигали ушей праздных зевак и вызывали их неудержимый хохот.

– Варварский царь даже на войну не ездит без своего курятника! – острили греки.

– Лучше вместо этих баб вооружил бы лишнюю сотню бойцов!

Перед походом были принесены жертвы, вознесены моления богам. Все приметы и предсказания оказались благоприятными. В момент выступления из-за туч глянуло яркое солнце. Это было добрым знаком. И все же Тирибазу и его единомышленникам казалось, что Митридат действует вопреки разуму, уходя прочь от своего царства, упуская счастливый случай отвоевать наследственные земли, пока Помпей занят войной с сирийским царем Антиохом Восьмым.