Миткалевая метель

А плотники ему в ответ:

— Моря синего николи мы не пугались. А боимся — дела всем не достанется. Эвон сколько нас собралось…

Петру ответ такой понравился:

— Не горюйте, дела всем хватит. Да с таким народом, ребятушки, горы своротить, все моря-океаны перейти можно! Построим корабли получше шведа, а по весне я со своими лебедями к морю выплыву.

Засучил рукава, сам первый за топор взялся и пошел тесать бревна. Закипела работа. Только лес трещит, только топоры звенят да пилы воют. На улице мороз, а Петр в одной рубашке орудует. Глядя на него, и остальные налегают. На крещенской неделе начали, а к посту все дело закончили. Петр последний гвоздь вбил и говорит:

— Корабли сладили. Дело за парусами.

Стал Петр думать, где бы парусины достать. Подзывает он к себе генерала Фемера, приказывает:

— Возьми из моей казны денег, купи парусов получше, да с делом этим не тяни.

Фемер был из немцев. Такой высокоплюй был: Петр с топором корабли строит, а он с тросточкой хмуро похаживает, солдат пошугивает, на плотников покрикивает.

Как услышал Фемер, что ему государева казна доверяется на покупку парусины, сразу повеселел. Приказывает солдату Ивану:

— Заложи тройку, будем ехать за парусами. Ты знаешь, где у вас хорошую парусину ткут?

Иван был родом из села Иванова. Говорит генералу:

— Лучших полотен, чем у нас в Иванове, нигде не сыщешь.

В Иваново так в Иваново. Покатили. Ванюха за кучера сидит, кнутом помахивает, песенки распевает. Радуется побывке: в Иванове у него ладушка осталась, ткачиха, первостатейная красавица.

Приехали, к купцу Павлу Веретенникову заявились: у того своя полотная фабричонка, да еще в избах на него мужики и бабы работали.

Фемер с купцом беседу ведет, а солдат к ладушке отправился, к своей, стало быть, красавице задушевной. Фемер тому и рад: лишнего глаза не стало.

Решил Фемер все склады обследовать. Пришли они в первый склад — большой-пребольшой сарай. Полотна до крыши выложены. Товар отменный. Лучших и искать не надо, увидел бы Петр — обрадовался.

— Посмотри, — говорит Веретенников, — кусок — словно свинцовый, а плотность — иглой не проколешь, гвоздем не пробьешь. Для кораблей самые наиподходящие паруса. Бери. Вестимо, цена на это полотно высоконька. Но коли такое дело, я на уступку пойду: по пятиалтынному с каждого куска сброшу. Забирай чохом, что на складе припасено.

Фемер что-то прикинул, призадумался. Взять эти полотна — ни копеечки из казенных денег не останется. Подумал, подумал и ну пыль в глаза купцу пускать:

— Хорошо. Но это есть не тот размер, не погодится, для корабля брать не приказано.

Пошли во второй склад; здесь полотна тоже добротные, да всё ж пожиже первых. Веретенников советует:

— Эта марка тоже выдержит, корабли поднимет, но прочность не та. Цена на такой товар, конечно, пониже.

Фемер прикидывает: «Если на этой марке остановиться, то от царевых денег в моем кармане останется четверть…»

— Идем, — говорит, — дальше…

Пришли они в третий склад, где полотна штабелями сложены. Веретенников объясняет:

— Эта марка похуже прочих. На паруса не годится, напора не выдержит. Для меня-то беда невелика: пойдет на портки, на сарафаны, мужики с бабенками износят. Цена на такое полотно дешева.

Фемер свое говорит:

— Ты, купец, мало смыслишь в корабельном деле. Эта парусина как раз на царь-Петровы паруса подходяща.

Да так и приник к этой парусине.

— Отсчитывай, — говорит, — этот сорт.

У Веретенникова — глаза на лоб. Он было урезонивать покупателя начал. Знает, что царская покупка, тут не шути.

— Зачем брать такой дешевый товар? На войне люди не в бабки играют, да и царю не полюбится.

Фемер и слушать не хочет. Закупил товар, какой ему надобно, с купцом рассчитался. Люди парусину на воза складывают, а плутяга отошел к забору и себе за пазуху какой-то сверток сует. Ан, как раз и подошел его кучер, наш-то ивановский солдат. Встал перед своим начальником и, как полагается, отбарабанил:

— Ваше превосходительство, явился по вашему приказанию! Чем служить могу? Что делать прикажете? Что тревожит вас?

— В мою шубу Блоха прыгала. Я ловлю ее, — говорит Фемер, а сам сверток подальше сует.

— Блоха?.. Ах она окаянная! Из армяка да в генеральскую шубу угодила. Дозвольте, я ее, негодницу, изловлю в два счета. Не марайте рук, ваше превосходительство.

Да было и сунулся к генералу за пазуху. Фемер так это свирепо глянул да как крикнет на солдата:

— Стоять смирно, блоха ушла!

— Ах, вон она! Вижу, вижу, к полотным амбарам скачет. И что только за блоха, на золотых ножках, — тихонько, как бы сам себе, говорит солдат.

Вроде он и плохого не сказал и проступка никакого перед немцем не сделал, а Фемер пошел всякие страхи нагонять на него:

— Почему одну половину часа прогулял? Из-за тебя мы можем войну проиграть, опоздаем паруса поднять!

Видишь, какую статью подогнал…

Тронулись возы. Веретенников выбегает без шапки, кричит:

— Постойте! Мою лепту возьмите — десять подвод со своим полотном снаряжаю в подарок, на царев корабль пусть паруса из этого полотна поднимут.

Коли в подарок — платить не надо. Фемер не отказался.

А полотна те были самые лучшие.