Митюкова и Сидоров

В каком состоянии возвращался с чердака обалдевший Сидоров нет нужды и описывать. А вот об Интернете и вообще средствах связи, а еще о писательстве среди кошек пару слов сказать не мешает. Поскольку, я так чувствую, иные недоверчивые читатели уже успели усомниться в достоверности передаваемой мной истории — дескать, откуда у кошек Интернет и как это они научились им пользоваться? Мол, придумал бы что-нибудь получше, — например, сороку с почтовой сумкой на хвосте. Так вот, объясняю раз и навсегда и повторять не буду. Интернет, господа мои, для кошек вполне заурядное средство связи, не составляющее никакой сложности в обращении. Я не сказал, что его изобрели кошки на свои нужды — конечно, нет, это изобретение человеческое, для кошек оно слишком примитивно. Собственно кошачьи средства связи многообразны и намного сложней — это и запаханет, это и ухонет и еще многое другое, превосходящее способности человеческого воображения и слишком сложное, чтобы постичь несовершенным человеческим умом. Включая сюда пресловутую сороку с новостями на хвосте. Да, такое средство связи у кошек есть, и иногда оно применяется. Но крайне редко — ну, сами посудите: кошка — хищник, а сорока — птица, и от кошачьего племени старается держаться поодаль. Как, по-вашему, легко в городе найти сороку? А ее еще надо расположить к себе, убедить в миролюбивых почтовых намерениях, уговорить повернуться хвостом (а то как к нему приладить нужные вести), растолковать правильный адрес, — договориться о вознаграждении, наконец! А то с чего бы вдруг сороке переносить кошачьи новости, верно? В общем, дело хлопотное и поэтому нечастое в употреблении. А вот с Интернетом все гораздо проще, и не беда, что его изобрели люди — они вон и небоскребы построили, а живут-то там кошки! Вот так же и здесь — челы отправляют по Интернету свои письма и новости, а кошки — свои. Насколько их сеть хитроумней и сложней человеческой, вы можете представить хотя бы по одному тому факту, что люди об этом кошачьем присоединении к их Интернету даже не подозревают. Чел-то, простодушный, думает, что кот прилег возле монитора на столе просто так, за компанию, но чел ошибается: он просматривает почту — и кот просматривает. Но свою. Между строк. Человечья-то ему не особо интересна. А вот как кошкам удается зашифровывать свои письма и размещать между строк человечьих посланий да еще практически не притрагиваясь к клавишам, а точнее, — притрагиваясь исключительно человеческими руками — этого я раскрывать не буду. Человечество еще не готово ко столь грандиозным открытиям и потрясениям. Но теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я утверждаю, что кошачьи средства связи на порядок или больше превосходят человеческие по сложности. С фактами не поспоришь.

Что же до писательства, то в нем в свете выявившихся выше фактов и вовсе нет ничего удивительного. Что кошки! Если уж какой-то там толстый лев может писать, а челы его творения почему-то очень почитают, то уж кошкам-то писать и вовсе не труд. Вон Сидоров — обычный кот, и не толстый нисколечки, а набросать такую сложную и тонкую вещь как брачное объявление может в два счета. Даже не моргнув глазом. Даже с закрытыми глазами. Даже и за творчество это не считает — так, пустячки между делом — а ведь составить настоящее брачное объявление это тонкое и высокое искусство, требующее вдохновения и ювелирного владения изящной словесностью. Так что ничего особенного, что, скажем, Митюкова предавалась писательству, а Сидоров ходил в поэтах. Справедливости ради, однако, признаем, что стихов Сидоров все же не писал — попросту не находил это интересеным. Стихи писал чел Сидоров — а кот Сидоров в поэты попал, так сказать, в качестве соавтора — он своего чела вдохновлял. Тот и стишок про это сочинил. Вот стишок-то:

В квартире дома у черешен

котишко шустрое живет.

Оно и ухо лапой чешет,

оно и песенку поет.

Речь тут велась о Василии Сидорове, разумеется, а про дом у черешен было сказано затем, что у дома Сидорова были посажены вишни. Чел Сидоров переименовал их в черешни — это простительная поэтическая неточность, потому что деревья эти очень близкие и с черешнями получалось почти что в рифму: чешет — черешен. Поэтому вишни на стишок не обижались, а тем более — сам Сидоров. Чего обижаться? Ухо-то он действительно лапой чесал. Не хвостом же.