Мистификации Софи Зильбер

— Держись рядом со мной, — посоветовала она, — я и сама за этим прослежу.

А когда они уже по щиколотку стояли в воде, Амариллис Лугоцвет зачерпнула ее ладонью и окропила Софи голову и тело.

Вода показалась ей теплой, и Софи возликовала от соприкосновения со стихией, которая была ей мила и без которой она не могла обойтись. Потом они стали шаг за шагом глубже входить в воду, в обществе и в окружении других дам, коих становилось все больше — их белые тела и сами светились, подобно луне. Что касается мужчин, то они успели уже заплыть далеко вперед.

Над поверхностью озера рассыпался негромкий многоголосый смех, на всех напало безудержное озорство: то один окунал другого с годовой, то кто-то обламывал камыш и щекотал им соседа за ухом. Амариллис Лугоцвет казалась такой молодой и веселой, какой Софи ее еще никогда не видела, и она тоже смеялась и шутила вместе со всеми.

Потом озеро, в этом месте сравнительно мелкое даже на порядочном расстоянии от берега, стало сразу таким глубоким, что Софи вдруг перестала чувствовать под ногами дно и пустилась вплавь. Объявшая ее вода была ласковая и теплая, не намного ниже температуры ее тела, и она плыла настолько легко, с таким ощущением счастья, что ей хотелось бы продлить это состояние до бесконечности. Когда она поднимала глаза, то видела, как мигают огни альпинистских хижин на вершинах гор, а на воде серебристо сверкала лунная дорожка. Несмотря на все свое любопытство и ожидание чего-то необычайного, она чувствовала себя покойно и надежно.

Шутки, перелетавшие из конца в конец, от одного к другому, не миновали теперь и Софи, и она показала себя достойной внучкой своей бабки Сидонии, каждый раз бросая в ответ острое словцо, за что нередко бывала вознаграждена дружным смехом окружающих. Софи сама удивлялась живости своего ума, безошибочной меткости своих ответов. А когда под конец ее стали поддразнивать, что она даже голая производит впечатление одетой, поскольку загар отчетливо отметил на ней контуры купальника, она сквиталась с насмешниками, заявив, что, будучи актрисой, не привыкла обходиться без модных аксессуаров.

Плыли они с такой быстротой, что Софи просто не верилось, как могли они за столь короткое время переплыть все озеро. «Надо мне будет завтра попробовать еще раз, — подумала она. — Либо озеро стало меньше, либо я открыла новый способ плаванья».

Они приближались уже к лугу на другом берегу, тамошний ресторанчик был погружен в глубокую тьму. Но плывший впереди фон Вассерталь вдруг поднял руку, призывая всех остановиться.

— Вот самое подходящее место, — сказал он.

Услышав эти слова, Амариллис Лугоцвет схватила Софи за руку, как раз вовремя, чтобы предостеречь ее от большой волны, которая накатила внезапно и, образовав вокруг них замкнутый вал, в таком положении застыла. Внутри вала вода еще колыхалась, но под ней, совсем близко к поверхности, просматривались рифы, покрытые мохнатыми водорослями, колыхавшимися вместе с водой. Это были те самые камни, что, в отличие от выступавших над водой, при устойчивой жаре и постепенном обмелении озёра представляли большую опасность для лодок.

Общество разделилось теперь на группы — каждая устроилась на каком-нибудь из камней, однако эти камни были расположены так близко один от другого, что можно было слышать соседей, не повышая голоса. Софи расслышала, как Альпинокс сказал: «Вода, земля, воздух и огонь», — и вдруг, откуда ни возьмись, по воде, между камнями, заплавали светильники — маленькие плошки, в которых горели благовонные масла.

Софи опять пребывала в том странном состоянии, какое было ей уже знакомо по прошлый вечерам, однако на этот раз ей казалось, будто она с самого начала понимает все гораздо яснее.

Амариллис Лугоцвет возвысила голос:

— Все мы пришли к единому мнению, что пора вам на что-то решиться. Каждый в своем решении свободен, и это его решение должно уважаться всеми. Наш совокупный жизненный опыт подсказывает нам, что необходима серьезная перемена, дабы установить новые взаимоотношения между существами и вещами. Курс развития, который взяли чужане и который они навязали всем существам и вещам, это курс разрушительный. А посему власть не может оставаться всецело в их руках. Она должна быть поделена. Слишком долго наслаждались мы удобствами безвластия, — значит, мы совиновны.

Волна безмолвного одобрения была ей ответом, и на несколько минут присутствующие как будто погрузились в размышления. Потом вдруг раздался нестройный хор голосов, словно все хотели ответить разом. И у Софи опять возникло ощущение, что сквозь ее голову пробегают различные потоки и в их плеске она различает отдельные фразы, не зная, по каким законам и правилам происходит отбор слов, доступных ее разумению.

— Ни одно отличное от них существо не постигло всю ненасытность чужан, пока не пало их жертвой.

— Хитрость они превратили в коварство, огонь превратили в ад, борьбу — в войну. — При слове «война» по воде прошла рябь, словно под налетевшим порывом ветра.