Мистические истории. День Всех Душ

– Моралистам эта сцена дала бы повод к множеству мудрых замечаний, – проговорил он. – Первым делом обратите внимание на то, в какой смешной ситуации оказалась вся эта публика по причине своего суеверного почтения к титулам и рангам. Поскольку месье является правителем какого-то крохотного государства, точное местоположение которого до сих пор не установлено, то прежде чем протянуть руку за стаканом eau sucré[19], присутствующие должны дождаться пробуждения мадам принцессы, но, судя по прошлому опыту, несчастным лакеям придется простоять перед ней еще лет сто. Отметьте еще, опять же с позиций моралиста, как трудно избавляться от дурных привычек, если они усвоены с младых ногтей!

Тут принцу удалось наконец (каким образом – я не заметил) разбудить спавшую красавицу. Она, однако, не сразу осознала, где находится, и, окинув любовным взором супруга, с улыбкой произнесла:

– Это вы, мой принц?

Тот, раздосадованный подспудным весельем наблюдателей, не был расположен к ответной нежности; отвернувшись, он пробормотал сквозь зубы несколько слов, которые лучше всего перевести английским: «Ладно, ладно, дорогая!»

Осушив бокал неизвестного, но восхитительного вина, я почувствовал прилив смелости и поведал своему циничному собеседнику (который, надо сказать, уже мне разонравился), что заблудился в лесу и попал в замок по ошибке.

Моя история как будто очень его позабавила; он сказал, что и с ним неоднократно приключались подобные оказии; в одном случае – не столь счастливом, как мой нынешний, – он даже мог, судя по его рассказу, поплатиться головой. Завершая свое повествование, мой миниатюрный сосед продемонстрировал мне свои сапоги: пусть они латаны-перелатаны и оттого уже не те, что прежде, но он их носит до сих пор, ведь в протяженных пеших путешествиях их ничто не заменит. «Хотя, – добавил он под конец, – эти новомодные железные дороги, пожалуй, сделают подобную обувь ненужной».

Когда я спросил у него совета, как дать понять хозяину и хозяйке, что я не тот гость, за которого меня приняли, а всего лишь застигнутый темнотой путник, он воскликнул: «Бросьте! Меня тошнит от этого чистоплюйства». Мой невинный вопрос, видимо, сильно задел собеседника, словно был задан ему в осуждение. Он обиделся и умолк, а я как раз перехватил ласковый, притягательный взгляд дамы, сидевшей напротив, – той самой, о которой было сказано, что юные годы ее остались позади и водруженные на подушечку ноги, очевидно, плохо ей служили. На ее лице было написано: «Подойдите ближе, давайте побеседуем», так что я немым поклоном извинился перед своим миниатюрным соседом и подошел к немолодой хромоножке. Она приветствовала мое приближение изящнейшим жестом благодарности и, словно бы оправдываясь, произнесла:

– Скучно сидеть на месте в подобные вечера, но так я наказана за свое былое тщеславие. Уж очень немилосердно я обходилась со своими крохотными от природы ступнями, заковывая их в слишком тесную обувь, и теперь они, бедные, мне мстят… Кроме того, месье, – с приятной улыбкой добавила дама, – я подумала, что вас могло утомить злоречие вашего маленького соседа. У него с самого рождения желчный характер, а к старости такие люди обычно становятся циниками.

– Кто он такой? – спросил я напрямую, как принято у англичан.

– Его фамилия Пусе; отец был дровосек или угольщик, что-то в этом роде. Ходят всякие нехорошие слухи: попустительство убийству, неблагодарность, мошенничество… но не буду злословить, а то вы решите, что я не лучше его. Полюбуемся лучше этой прелестной дамой – вот она идет к нам с розами в руках; никогда не видела ее без роз, они ведь тесно связаны с ее прошлым, что вам, конечно же, известно. Ах, чаровница! – обратилась моя соседка к приближавшейся даме, – ты верна себе: решила подойти сама, раз уж мне теперь до тебя не добраться. – Она обернулась, дабы, в согласии с этикетом, включить в разговор и меня. – Да будет вам известно, мы познакомились не очень давно, уже замужними дамами, но сделались близки чуть ли не как сестры. В наших судьбах так много общего и, думаю, в характерах тоже. У нас обеих было по две старших сестры (у меня, правда, сводные), которые обращались с нами совсем не подобающим образом.

– Но впоследствии об этом пожалели, – ввернула вторая дама.

– Потому что мы вышли замуж за принцев, – продолжила первая с лукавой улыбкой, не таившей никакого злорадства, – ведь мы обе значительно повысили свой статус благодаря браку. И еще мы обе не отличаемся пунктуальностью и из-за этой слабости претерпели немало унижений и бед.

– И обе очаровательны, – прошептал кто-то у меня за спиной. – Ну же, господин маркиз, говорите: «И обе очаровательны».

– И обе очаровательны, – громко произнес другой голос.

Обернувшись, я увидел, что сзади стоит хитрый, похожий на кота егерь; это он побуждал своего господина сказать любезность.