Миссия в ионическом море (ЛП)

Здесь его подняли вверх, развернули, опустили и повели в корму. Носорог шел теперь довольно безропотно, лишь изредка спотыкаясь и тыкая рогом или бессмысленно крутя задом. Его снова подняли, повернули и повели вперед: туда-сюда под зачарованными взглядами ворчестерцев, пока, наконец, не отвели к главному люку.

Там он выжидающе стоял, насторожив уши, тусклые глазки бегали из стороны в сторону, цепкая верхняя губа двигалась туда-сюда. Клементс угостил его сухарем, который носорог деликатно взял и с большим аппетитом съел. Но потом откинули люки, и поведение существа изменилось: Клементс завязал ему глаза своим черным шейным платком.

- Очень труслив, - пояснил мистер Паттерсон, - боится темноты, или, возможно, глубины.

- Теперь потихонечку, - произнес Клементс. Они вместе с носорогом подняли ноги, шагнули в люк и исчезли внизу, одна рука моряка на веревке, другая - на холке животного. Все четыре ноги носорога напряжены, уши обвисли - само серое воплощение беспокойства.

- Господи, как бы я хотел, чтобы доктор оказался здесь, - сказал Джек Пуллингсу и громче, - мистер Паттерсон, поздравляю, вы ловко управляетесь с носорогом. Отобедаете со мной завтра, если позволит погода?

Мистер Паттерсон заявил, что если позволит погода, то он будет счастлив встретиться с капитаном Обри, но проревел это сомневающимся тоном, кивнув головой в наветренную сторону, где налицо были признаки надвигающегося сильного ветра.

Поэтому Джек обедал один. Все три корабля под гротом и зарифленными марселями бежали курсом ост-зюйд-ост по морю, слишком бурному, чтобы спустить шлюпку, но Джек порадовался этому, ибо хотя ветер держался отличный, а вдали от эскадры чувствовалась общая атмосфера праздника, его простуда настолько усилилась, что он едва ли подходил для совместного застолья.

- Как бы я хотел, чтобы здесь оказался доктор, - снова сказал Джек Пуллингсу за завтраком.

Он ощущал, что вызывать мистера Льюиса будет нелояльно по отношению к Стивену, и перед обедом попробовал некоторые из предложенных средств. То ли они, то ли выпитое вино, видимо, подействовали, поскольку, когда корабли подошли к проливу Пантиллерия и Джек раскинул свои силы как сеть в слабой надежде на приз, то обнаружил, что его настроение поднялось на высшую ступень жизнерадостности.

Надежда действительно слабая, но имела право на обоснованное существование: все еще встречались корабли, которые рисковали плыть на восток ради огромных барышей, и хотя они были быстры и знали своё ремесло (часто как каперы или контрабандисты), это был один из немногих морских путей, на котором они встречались не так редко, как на других, и на этом участке моря, при таком ветре с зюйд-веста, корабль, прорывающий блокаду, идя против ветра домой, окажется в невыгодном положении.

Он настолько охрип, что Пуллингсу приходилось повторять его распоряжения, но Джек с неподдельным удовлетворением отметил, как "Дриада" направилась на зюйд, а "Полифем" - на норд, пока все три корабля не вытянулись в шеренгу так, что смогли обозревать большую часть канала. Стоял сияющий день, теплый, несмотря на ветер, наконец-то настоящий средиземноморский день с великолепной видимостью. Белые облака неслись по голубому небу, их тени казались фиолетовыми на васильковом море, где ни капли белого: абсурдный день, чтобы болеть.

- Вы не опуститесь вниз на некоторое время, сэр? - тихо сказал Джеку Пуллингс. - Становится, пожалуй, немного сыро.

- Ерунда, - отозвался Джек. - Если бы все обращали внимание на простуду, боже мой, где бы мы оказались? Война может подойти к концу. В любом случае мы можем прочесывать залив еще очень недолго: отпустим "Дриаду", как только окажемся в дне плавания от Медины, скажем, на высоте мыса Кармо.

Весь день они плыли, оглядывая море с салингов, и ничего не нашли, кроме кучки ловцов тунца из Лампедузы, продавших им рыбу и сообщивших, что французский купец из Смирны, "Аврора", проследовал накануне, тяжело груженый и несколько побитый - помяли греческие пираты с Тенедоса.

Они восприняли это философски, как и положено морякам, если не хотят сойти с ума, будучи столь подвержены ветрам, приливам и течениям. Когда солнце опускалось за кормой, а впереди вставала полная луна, "Ворчестер" отправил "Дриаду" в Медину, подозвал "Полифема" и отправился с ним на восток. С завершением дня ветер стихал.

Корабль шёл под малыми парусами и потравленными шкотами, и в то время как Джек утешал себя Глюком и жареным сыром, матросы собрались на баке и танцевали в теплом лунном свете до смены вахты, а с позволения Пуллингса и позже.

С тех пор как Джек открыл люк, моряки танцевали все упоеннее, а ветер тащил вперед, но это был бодрящий звук, из тех, что он любил слушать, означающих счастливый корабль. Глухой далекий шум, знакомые мелодии, смех, хлопки рук и ритмичный топот ног пробудили и в нем множество воспоминаний, когда бродил взад и вперед по просторному, одинокому своему владению, уловив крик "Хо денди малыш-о", выкинул пару тяжеловесных коленец, несмотря на простуду.