Мisol

Взглянув на Саида, я поразилась тому, насколько тонко он уловил момент. Соня потянула женщину за собой и подвела к растущим поблизости деревьям.

– Смотри: оно увядает, сбрасывая свою листву и, кажется, что красота покидает его. Но взгляни на то, что оно дарит нам.

Она собрала опавшие листья, и получился красивый осенний букет. Вручив его женщине, она улыбнулась и сказала:

– Найди свою Мисоль. Ту, которая прогонит Боль и оживит сердце. Не позволяй стуже застилать глаза. Ведь люди всегда собирается у огня. Не дай ему угаснуть внутри тебя.

Изумленная происходящим, я испытывала восхищение своей маленькой девочкой, отказываясь поддаваться своим страхам и верить в то, что столь юная и чистая душа может вскоре неожиданно покинуть нас.

Соня сама была подобна маленькому осеннему дереву – такая же тонкая и хрупкая, раздающая мгновения своей удивительной детской жизни тихим безмятежным листопадом.

Женщина испуганно посмотрела на меня. Девочка сразила ее наповал. Высокомерие уступило место шоку.

Некоторые души, впустив вьюгу внутрь себя, не могут найти дорогу к лету. И радостный звон весенней капели не ласкает увы их слух.

Она ушла. Ни обернувшись, ни сказав ни слова, испарилась, будто ее и не было.

Я подошла к Соне и взяла ее за руку.

– Не печалься о ней, милая. Она не готова была тебя понять, и в этом нет твоей вины.

Соня с грустью посмотрела на меня и прошептала:

– Мне стало ее жалко. Она очень одинока.

– Если бы ей было по – настоящему больно и одиноко, она прислушалась бы к твоим словам и постаралась бы постичь их смысл. Давай лучше послушаем музыку, которую нам включил Саид.

– Как она называется?

– Это «Времена года». Ее сочинил великий композитор Антонио Лючио Вивальди.

Девочка посмотрела на дерево, рядом с которым стояла и дотронулась до его ствола.

– Осень уже коснулась его, Мари, и оно спит. Царство зимы наступает, я чувствую его приближение.

***

День рождения Сони прошел восхитительно и послевкусие, оставшееся после него у моей девочки, приносило мне искреннюю радость. Малышка сеяла вокруг себя семена восторга и блаженства. На следующий день в отделении она делилась со своими подругами рассказами о том, как мы гуляли по Ставрополю, как посетили ярмарку мастеров, как Саид подарил ей красивый кулон и как он теперь красиво сидит у нее на шее.

Но меня не отпускало странное чувство, не дававшее мне расслабиться и наслаждаться жизнью. Причиной тому была Анна. Я намеревалась выяснить откуда он знал эту женщину.

Любуясь осенними переливами, я на мгновение забыла о том, что тревожило меня. Но увидев Саида, на его обычном месте, почувствовала вновь решимость и желание докопаться до правды.

Музыкант протяжно играл и полотна листьев услужливо соединялись в разноцветную лоскутную дорожку, по которой я пошла навстречу своему детству. Наклонившись, я подняла с земли одинокий листик и бессознательно заглянула в бесцветные сухие прогалины и прожилки. Подобно линиям жизни на моей руке, они повествовали о судьбе дерева, давшему ему жизнь.

Все мы – листья… покидаем деревья, явившие нас миру, и отправляемся на поиски собственной бесконечности.      Перед глазами предстали родители в те редкие минуты, когда между ними наступало согласие. Их улыбки, которые я ловила как солнечных зайчиков в предрассветное утро. Те немногие моменты, когда отец уделял мне свое драгоценное время и дарил радость. Все это существовало среди скандалов, не покидавших наш дом и составлявших основу отношений матери и отца. Чтобы не слышать их, я убегала к себе в комнату. Закрывала уши и представляла, что лечу. Поднимаюсь по облакам, как по ступенькам, навстречу сияющей прекрасными оттенками и цветами радуге.

Вытерев подступившие слезы, я взглянула на Саида. Через что нужно пройти, чтобы своей игрой заставить плакать сердца других людей? Кто ты?.. Какая загадка скрыта в тебе, Музыкант? Откроешься ли ты, уберешь ли маску со своего лица? Как ми и соль, образующие идеальное созвучие… возможно ли это?..

– Мари!

Саид приостановил свою игру и поднялся мне на встречу. Чмокнув меня в щеку, он пробормотал:

– Я не заметил, как ты подошла.

Я слабо улыбнулась, смахивая рукой непрошеные слезы:

– Хорошо. Я увидела те редкие мгновения, когда ты становишься собой.

Он смутился и растерянно взъерошил волосы на голове.

– А почему ты плачешь?

– Саид, почему ты не рассказываешь о себе? Ведь ты не только музыкант, играющий в нашей больнице. У тебя есть ресторан. Та женщина – она знает тебя, лучше, чем я!

Я не хотела говорить так резко. Но слова вырвались сами собой.

– Ты права. Я не всю свою жизнь играл на виолончели. Этому я обучался, начиная с двенадцати лет.

Я окончательно вышла из себя:

– А что было до двенадцати лет и после, не хочешь рассказать?!

– Тебе на самом деле интересна моя жизнь?

– В смысле «тебе на самом деле интересна моя жизнь»?

– Когда я играл, ты плакала. Почему?

– Не смей переводить тему! Я тебе задала вопросы, твоя задача на него ответить.

Саид кратко усмехнулся и кивком головы дал понять, что сдается.

– Понял, не буду.

– Когда ты играл, я вспомнила своих родителей.