Мишка с севера

Так уютно, тепло и счастливо Майя не чувствовала себя с далекого-далекого детства. Пусть счастье приправлено обреченностью и продлится недолго. Потом, когда ее отпустят снова в город, будет, что вспоминать одинокими вечерами и холодными ночами. В том, что рано или поздно отпустят, Майя не сомневалась. Никому не нужны лишние проблемы.

* * *

Впереди горел камин, справа к Майе прижимался горячим боком Миша. Сидели в тишине. Сначала молчание было напряженным и неловким, но постепенно Майя успокоилась и села свободнее, а не как кол проглотивши.

Как ощущал себя Миша, Майя не представляла. За два года она разучилась читать его мысли, образно говоря. Раньше она улавливала его настроение с полувздоха, с полувзгляда. Теперь нечитаемый взгляд смущал и повергал в замешательство.

— Подвинься, — первое, произнесенное ею слово за прошедшие четверть часа. Стало невыносимо жарко, но уходить или тушить камин не хотелось. Майя решила, что будет сидеть, пока не прогорят дрова.

Скоро утро. Часы на стене показывали половину четвертого утра. За окном темнота и валит снег, где-то в трубе протяжно воет ветер. Из освещения только пляшущий в камине огонь и гирлянды на елке.

Родители и дядя ушли незаметно, не простившись. Майя не видела даже, когда именно. Должно бы насторожить, не так ли? Оставили молодежь наедине, будто специально. Но Майя почувствовала облегчение и благодарность.

В ответ на просьбу подвинуться, Миша встал и подбросил в камин еще два полена. Языки пламени сначала притихли, после чего с жадностью накинулись на свежую добычу.

Майя отставила на пол пустую чашку и стянула свитер через голову, также скинув его на пол. Оставшись в легкой футболке, поспешила занять немного больше места и улечься поудобнее, пока Миша не вернулся на диван. Майя, как в старые добрые времена, положила на подлокотник декоративную подушку, и прилегла щекой на мягкую ткань. Глаза закрывались, но спать было жалко. Она ловила и сохраняла в памяти каждое мгновение их с Мишей уединения. Прислушивалась к его дыханию, впитывала запах, грелась, и старалась ни о чем не думать.

Миша ничего не спрашивает, верно? Не требует объяснений и не ругается. Так что можно наслаждаться и…

Она все-таки уснула. И не проснулась ни от легких поглаживаний лица, ни от нежных касаний горячих губ.

— Майя, моя девочка, что же с тобой так сложно… Не сбежишь снова, — прошептал Миша, не отстраняя губ от ее шеи, языком щекоча маленькое чувствительное ухо.

Он осторожно передвинул девушку ближе к спинке дивана и лег рядом, обняв хрупкое тело руками и закинув на нее ногу. Умиротворенно вздохнул, на мгновение сжав объятия сильнее. Знала бы Майя, до чего его довела…

Часы над головой пробили шесть утра, вырвав Мишу из полудремы. Майя только теснее прижалась к его груди и что-то невнятно пробормотала. Движение ее губ по обнаженной коже в вырезе футболки вызвало фееричный отклик в теле мужчины. Какие там, к черту, мурашки, самый что ни на есть электрошокер. Зверь внутри низко зарычал, уверенно протягивая лапы к желанной добыче. Намерения однозначные и серьезные. Вот же она — рядом, в его власти. Его.

Дрова в камине догорели. В комнате пахло хвоей и немного дымом. Девушка под боком пахла сладостью пары и мандаринами.

Миша полежал еще недолго, выравнивая дыхание и усмиряя свою вторую сущность. Потом поднял Майю на руки и, осторожно ступая, чтобы не задеть ее ногами какую-нибудь мебель или косяк, пошел на второй этаж. Этот дом Миша знал не хуже своего собственного. Когда ему было совсем плохо, он жил в комнате Майи. Несмотря на то, что ее детская кровать ему не по размеру, спалось на ней великолепно.

На лестнице встретилась бабушка Роза. Старушка понимающе улыбнулась и кивнула, молча проходя мимо пары на кухню.

Он донес Майю до кровати и, ухитрившись откинуть одеяло одной рукой, второй продолжая удерживать девушку, бережно уложил ее спать. Но то ли прохладный воздух второго этажа, то ли Майя уже выспалась, но когда Миша наклонялся для последнего, самого последнего поцелуя, она вдруг открыла сонные глаза и удивленно воззрилась на него.

Миша не дал себя смутить. Он в своем праве.

— Хороших снов, Майя, — не дав возможности ответить, наклонился и прижался к ее губам.

Три секунды как вечность, жаркая, соблазнительная, с привкусом пряностей и шоколада. Или в этот раз их вечность длилась дольше, чем три секунды?

Майя потерялась во времени и забыла, где находится. Забыла, что ей нельзя так отвечать настойчивым губам Миши, нельзя позволять его языку щекотать ее небо, нельзя самой облизывать и прикусывать его твердые губы. Нельзя стонать и зарываться пальцами в короткие жесткие волосы.

Может, это сон? Тогда все можно…

— Миша… — полувздох, полустон.

Он шумно выдохнул и резко отстранился. Когда Майя распахнула глаза, которые во время поцелуя как-то сами собой закрылись, то уперлась в пылающую бездну его серого взгляда.

— До вечера, — хрипло произнес Миша. Стремительно поднялся и выскочил из комнаты. Прощание вышло многообещающим.