Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2

Постепенно боль ушла, и я вообще ничего не чувствовал, даже собственного тела; потом начались кошмары: будто я превратился в персонаж дешевого комикса из тех, против которых принимают резолюции протеста на всех собраниях ассоциации родителей и учителей, а неуспевающие ребята опережают меня на каждом шагу, как я ни стараюсь.

В моменты просветления я начинал понимать, что корабль несется куда-то с огромной скоростью и невероятным ускорением. Я торжественно приходил к заключению, что полпути уже позади, и пытался вычислить, сколько будет вечность помножить на два. В ответе все время получалось восемьдесят пять центов плюс торговый налог, на кассовом счетчике появлялись слова «не продается», и все начиналось заново.

Толстяк развязал ремень на моей голове. Ремень так впился в лоб, что отодрался с куском кожи.

— Вставай веселей, приятель. Не трать время. Сил у меня хватало лишь на стон. Тощий продолжал снимать с меня ремни. Ноги мои обмякли, и их пронзила боль.

— Вставай, говорят тебе!

Я попытался встать, но ничего не вышло. Тощий вцепился мне в ногу и принялся ее массировать. Я завопил.

— А ну, дай-ка мне, — сказал Толстяк. — Я ведь был когда-то тренером.

Толстяк действительно кое-что умел. Я вскрикнул, когда его крепкие пальцы впились мне в ляжки, и он остановился.

— Что, слишком сильно?

Я даже ответить не смог. Он продолжал массаж и сказал почти дружеским тоном:

— Да, пять дней при восьми «g» — не увеселительная прогулка. Но ничего, переживешь. Тим, давай шприц.

Тощий всадил мне шприц в левое бедро. Укола я почти не чувствовал. Толстяк рывком заставил меня сесть и сунул в руки чашку. Мне казалось, что там вода, я сделал глоток, задохнулся и все расплескал. Толстяк налил мне еще.

— Пей. Я выпил.

— А теперь вставай. Каникулы кончились.

Пол подо мной заходил ходуном, и мне пришлось вцепиться в Толстяка, чтобы удержаться на ногах.

— Где мы? — спросил я хрипло.

Толстяк усмехнулся, как будто готовился угостить меня первосортной шуткой.

— На Плутоне, естественно. Чудесные места! Летний курорт, правда, далековато.

— Заткнись. Заставь его идти.

— Шевелись, парень. Не заставляй Его ждать. Плутон! Невозможно! Никто ведь не забирался еще так далеко! Да что там Плутон, никто еще и на спутники Юпитера летать не пытался. А Плутон намного дальше их… Нет, голова у меня совсем не работала. Только что пережитые события задали мне такую встряску, что я уже не мог верить даже очевидному. Но Плутон!!!

Времени на изумление мне не дали, пришлось быстро облачаться в скафандр. Я так был рад снова увидеть «Оскара», что забыл обо всем остальном.

— Одевайся, живо, — рявкнул Толстяк.

— Хорошо, хорошо, — ответил я почти радостно и осекся. — Слушай, но ведь у меня весь воздух вышел.

— Протри глаза, — последовал ответ.

Я присмотрелся и увидел в заплечном мешке заряженные баллоны. Смесь гелия с кислородом.

— Хотя, надо сказать, — продолжал Толстяк, — это Он приказал, а я бы тебе дал понюхать кое-что другое. Ты ведь увел у нас два баллона, молоток, моток веревки, который на Земле обошелся в четыре девяносто пять. Когда-нибудь, — заявил он без всякого оживления, — я тебе за это шкуру спущу.

— Заткнись, — сказал Тощий. — Пошли.

Я влез в «Оскара», включил индикатор цвета крови и застегнул перчатки. Потом натянул шлем и сразу почувствовал себя намного лучше лишь оттого, что был в скафандре.

— Порядок?

— Порядок, — согласился «Оскар».

— Далеко мы забрались от дома.

— Зато у нас есть воздух! Выше голову, дружище!

Все функционировало нормально. Нож с пояса, разумеется, исчез, исчезли и молоток с веревкой. Но это мелочи, главное, что не была нарушена герметичность.

Тощий шел впереди меня, Толстяк — сзади. В коридоре мы миновали Червелицего, и хотя меня и передернуло, но на мне был «Оскар» и мне казалось, что Червелицему меня не достать. Еще кто-то присоединился к нам во входном шлюзе, и я не сразу понял, что это Червелицый, одетый в скафандр. Он походил в нем на засохшее дерево с голыми ветвями и тяжелыми корнями, однако его скафандр имел превосходный шлем из гладкого стекловидного материала. Шлем напоминал зеркальное стекло, за ним ничего не было видно. В этом наряде Червелицый выглядел скорее смешно, чем страшно. Но я все равно старался держаться от него подальше. Давление падало, и я старательно расходовал воздух, чтобы скафандр не раздулся. Это напомнило мне о том, что интересовало меня больше всего: где Крошка и Мэмми? Я включил радио и сказал:

— Проверка связи. Альфа, браво, кока…

— Заткнись, когда будешь нужен, тебя позовут. Открылась наружная дверь, и перед моими глазами предстал Плутон.