Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2

— Видишь ли, Кип… сдается мне, что они едят мясо. Я проглотил комок в горле.

— Веселенькие мысли у маленькой девочки.

— По-твоему, они мне по душе? Поэтому-то я и хотела сообщить отцу.

И сказать-то больше нечего. Сбываются старые-старые страхи, издавна терзающие человечество. Отец рассказывал, что, когда он был мальчишкой, по радио транслировалась фантастическая передача о вторжении с Марса — полнейшая выдумка, но перепугала всех до чертиков. Однако в наше время люди не очень-то верят в подобные истории: с тех пор как мы высадились на Луне и облетели Марс и Венеру, существует общее мнение, что космос — безжизненная пустыня. И вот, пожалуйста…

— Крошка, они с Марса или с Венеры? Крошка покачала головой.

— Нет, они издалека. Мэмми пыталась объяснить, но мы с ней обе запутались.

— Но, по крайней мере, они из Солнечной системы?

— Вот здесь-то я и запуталась. И да и нет.

— Как же это может быть?

— Ты у нее спроси.

— Хорошо бы, — вырвалось у меня. — Плевать мне, откуда они. Мы их все равно перестреляем, если не будем при этом на них смотреть.

— Дай Бог!

— Все сходится. Ты, значит, говоришь, их корабли — что летающие тарелки, настоящие, конечно, не метеозонды… Да, они нас давно уже изучают. А это значит… это значит, что не очень-то они в себе уверены, хоть и страшны так, что от одного их вида молоко скиснет. А то бы они давно загнали нас в угол, как охотники дичь. Но коль они этого не сделали, мы, значит, можем с ними справиться, если, конечно, правильно возьмемся за дело.

Она энергично кивнула.

— Я тоже так думаю. Я надеялась, что папа найдет верный путь. Но, — нахмурилась она, — мы мало что о них знаем, а папа всегда учил меня не быть самонадеянной, особенно если не хватает данных.

— Все равно я уверен, что мы правы. Слушай, а кто твой отец? И как его зовут по-настоящему?

— Мой отец профессор Рейсфелд. А меня зовут Патриция Уайнант Рейсфелд. Ничего себе имечко, да? Зови уж лучше меня Крошкой.

— Профессор Рейсфелд… А что он преподает?

— Как, ты не знаешь? Совсем ничего не знаешь? Он же нобелевский лауреат!

— Ты уж извини, Крошка, я ведь из провинции.

— Оно и видно. Мой папа ничего не преподает. Он думает. И умеет это делать лучше всех… кроме, возможно, меня. Он — обобщает. Ведь все специализируются по узким направлениям, а он сводит отдельные части в единое целое.

Оно, может, и так, но слышать я о нем не слышал. Звучит, что и говорить, здорово. Только башка нужна экстраординарная. Я ведь давно уже понял, что новую информацию успевают печатать быстрее, чем мы изучаем старую.

Трехголовый он, что ли, этот профессор?

— Подожди, вот познакомишься с ним, — добавила она, глядя на часы. — Слушай, Кип, пора нам снова упереться как следует. Через несколько минут посадка, а Ему до своих пассажиров дела нет.

Итак, мы снова забились на старое место и уперлись друг в друга. Немного погодя корабль тряхнуло и пол накренился. Слабый толчок, все успокоилось, а я вдруг почувствовал себя необыкновенно легким. Крошка поднялась на ноги.

— Вот мы и на Луне.

5

Мальчишкой я частенько играл с ребятами в первую высадку на Луне. Потом, когда пора романтики прошла, я начал обдумывать практические способы добраться до Луны. Но мне и в голову никогда не приходило, что когда-нибудь я попаду сюда, запертый в карцере, как мышь в ящике, откуда ничего и видно не будет.

Единственным доказательством того, что я и вправду на Луне, был мой вес. Большую силу тяжести можно имитировать где угодно при помощи центрифуги. Другое дело — малая сила тяжести. В земных условиях можно добиться уменьшения силы тяжести всего лишь на несколько секунд — во время затяжного прыжка с парашютом или когда самолет проваливается в воздушную яму.

А если уменьшение силы тяжести чувствуется постоянно, вывод один — вы не на Земле. Следовательно, на Луне.

На Луне я должен весить немногим больше двадцати пяти фунтов. Я себя и чувствовал примерно таким, вполне способным пройти по газону, не примяв травы.

Я пришел в такой восторг, что забыл и Его, и трудное положение, в котором мы очутились, носился кубарем по всей комнате, наслаждаясь волшебством полета, отскакивая от стенок и изрядно стукаясь при этом о потолок, а потом медленно, медленно, медленно опускаясь на пол. Крошка, присев на корточки, пожала плечами и улыбнулась снисходительной улыбкой, чуть-чуть скривив рот. «Старый Лунный волк» со стажем большим, чем у меня, на целых две недели.

У малой силы тяжести есть свои отрицательные стороны: между ногами и поверхностью нет никакой силы сцепления и ноги постоянно из-под вас «уходят». Мышцами и рефлексами приходилось усваивать то, что я давно уже усвоил разумом: уменьшение веса отнюдь не связано с уменьшением массы и силы инерции. Чтобы изменить направление даже при ходьбе, надо наклониться всем телом в нужную сторону, но и тогда, если вы босиком и нет сцепления, ноги «вылетят» из-под вас сами.

Падение при одной шестой силы тяжести боли не причиняет, но Крошка хихикнула. Я сел и сказал:

— Смейся, смейся, гений. Тебе-то удобно в теннисных туфлях.