МИРЫ ПОЛА АНДЕРСОНА Том девятнадцатый

«Мигрант» осторожно тронулся с орбиты; еле слышно урчали реактивные двигатели. Свобода ощутил слабый отзвук палубы у себя под ногами. Каким бы легким ни был вес, само существование «низа» показалось чудом.

Киви, сидевший перед пультом управления, взглянул на Яна.

— Вот он, — сказал капитан. — Полюбуйтесь, пока я подведу корабль поближе.

— С каким ускорением? — резко спросил Свобода.

В ответ послышался лающий смешок:

— Не больше половины силы тяжести. Пристегиваться не обя­зательно.

И капитан сосредоточился на управлении, щелкая переключа­телями и отдавая команды по внутренней связи. Судно в основном управлялось автоматически, даже во время сложных маневров. За­дача Киви сводилась к тому, чтобы приказать роботу подойти к такому-то объекту.

Удержавшись от ответной колкости, Свобода склонился над видеоэкраном. Несмотря на максимальное увеличение, «Рейн­джер» выглядел игрушечным, но рос в размерах прямо на глазах. Он вращался вокруг поперечной оси и, вихляя, двигался вдоль одной и той же плоскости. По уродливому корпусу гонялись друг за дружкой тени и яркие солнечные пятна. Инженер уже в который раз подумал, что даже челночные ракеты обтекаемой формы и те неприглядны на вид. Боже, скорее бы очутиться на Рустаме и про­водить глазами последнюю улетающую ракету!

Что же до пресловутой беспредельности космоса, то эмоции на этот счет казались Яну преувеличенными. Звезды, правда, выглядят эффектно — немигающие ледяные искорки на фоне кромешной тьмы. Но без атмосферы их видно чересчур много. Только профес­сионал способен различить какие-то созвездия в этой бессмыслен­ной каше. А здесь, на расстоянии в две трети астрономической единицы, эпсилон Эридана из звезды превратился в солнце, и, чтобы увидеть что-нибудь, кроме его полыхания, приходилось смотреть в другую сторону.

Голос Киви вывел Свободу из задумчивости.

— Вы не видите этот груз, из-за которого произошла авария? Он должен быть где-то на орбите рядом с судном.

— Нет, пока не вижу. В любом случае генератор наверняка по­врежден. — Свобода прищурился, вглядываясь в экран. Черт бы побрал эту нерассеянную безвоздушную иллюминацию! В глазах рябит: сплошь черные пятна да ослепительные вспышки света, ничего не разберешь. — Надеюсь, нам удастся спасти хоть часть. А потом, когда построим в лагере мастерские, доведем его до ума.

— Боюсь, вы настроены слишком оптимистично. Скорее всего он потерян для вас навсегда.

Свобода обернулся к капитану. До сих пор он не придавал особого значения пессимистическим высказываниям Киви. Быть может, оттого, что боялся вникнуть в их смысл. Объятый внезап­ным ужасом, он неуверенно проговорил:

— Не мелите ерунды. Что нам мешает взять груз на «Мигрант»? Или даже отремонтировать «Рейнджер»?

— Да то, что магнитное поле планеты концентрирует заряжен­ные частицы слоями, а «Рейнджер» находится на расстоянии 11 600 километров от центра Рустама, и так уж случилось, что там как раз самая интенсивная зона радиации. — Киви не скрывал сарказма. — Стоит поработать на борту двое суток или даже меньше, как схва­тишь смертельную дозу.

— Ради Бога! — не выдержал Ян. Взмахнул левой рукой, и сло­манную ключицу в металлическом каркасе пронзила острая боль. — Скажите мне прямо! Наш противорадиационный экран простира­ется на несколько километров от корпуса. Почему бы нам не лечь на орбиту борт о борт с «Рейнджером» и не накрыть его защитным полем?

— Как бы вам объяснить? — протянул Киви. Свобода не мог понять, скрывается ли за этим тоном снисходительное терпение или издевка. — Надеюсь, вы знаете, как работает защитный экран? Генератор, используя магнитогидродинамический принцип, улав­ливает заряженные частицы и отталкивает их от корпуса. Но части­цы в поясе ван Аллена обладают колоссальной энергией, их не так-то легко оттолкнуть. Большинство из них проникает довольно далеко внутрь поля (интенсивность которого обратно пропорцио­нальна квадрату расстояния), прежде чем траектория их полета приобретет достаточную кривизну. Таким образом, концентрация проникших в поле частиц резко возрастает с каждым метром удале­ния от корпуса.

Если мы ляжем на орбиту бок о бок с «Рейнджером», то люди, работая на его борту с нашей стороны, окажутся в зоне четырех­дневной летальной концентрации. То есть пятьдесят процентов человек, облучаемых такой дозой четыре дня, умрут от радиоактив­ной болезни. На дальней стороне «Рейнджера» концентрация будет 2,5-дневной. Теперь понимаете?

— Э-э-э... Нет, — сказал Свобода. — Людям не обязательно ра­ботать без перерыва. Они могут проводить там всего несколько часов подряд. Разве нет?