Миры Пола Андерсона. Том 21

— Но не так уж и хорошо, — возразил Лангли. — Мы снизили... мы считали, что снизили ошибку в вычислении точки выхода до величины, не превышающей один процент. Проверяли это внутри солнечной системы Холата. Почему же у нас не выходит то же самое внутри нашей собственной?

— Интересно... — Дерзкое лицо Мацумото стало задумчивым. — Может, мы приближаемся к цели асимптотически?

От такого предположения кидало в дрожь — пробираться через бесконечность, каждый раз выходить все ближе и ближе к Земле, но так никогда и не достигнуть ее! Лангли отбросил эту мысль и занялся приборами, пытаясь определиться в пространстве.

Они находились в плоскости эклиптики, и, прочесав телескопом зодиакальные созвездия, он быстро нашел Юпитер. Таблицы говорили, что Марс должен быть там-то, а Венера — там-то... Ни той ни другой планеты на месте не оказалось.

Некоторое время Лангли мучил свои приборы, затем озабоченно огляделся.

— Расположение планет странное, — сказал он. — Я думаю, что засек Марс, но... он зеленый.

— Ты что, пьян? — спросил Блаустайн.

— Это счастье обошло меня стороной, — ответил Лангли. — Взгляни сам. Диск явно планетарный, а судя по расстоянию от Солнца и направлению, он находится на орбите Марса. Только вот не красный, а зеленый.

Все сидели очень тихо.

— Какие-нибудь соображения, Сарис? — тихо спросил Блаустайн.

— Я с-сказать с-скорее нет. — Утробный голос был совершенно бесстрастным, но блеск в глазах означал работу мысли.

— Ну и черт с ним! — Исполненным отчаяния движением Лангли уменьшил орбиту корабля еще на четверть. Солнечный диск метнулся через экраны.

— Земля! — прошептал Блаустайн. — Ее я узнаю где угодно...

Сверкающая голубизной планета висела в ночи вместе со

своим спутником, похожим на каплю холодного золота. На глаза Лангли навернулись слезы.

Он снова склонился над приборами, определяя местонахождение корабля. До цели все еще было пол астрономической единицы. Как соблазнительно забыть о гипердвигателях и рвануть домой на ракетах, но так выйдет дольше, а ведь

Пегги ждет. Он установил приборы на выход в пяти тысячах милях от цели.

Скачок!

— Гораздо ближе, чем раньше, — произнес Мацумото, — но еще недостаточно.

На мгновение Лангли охватила жуткая злость на глупую машину. Но он подавил раздражение и занялся приборами. Около сорока пяти тысяч миль. Еще серия вычислений — на этот раз самых тщательных, — чтобы выйти на орбиту планеты. Когда стрелки часов достигли расчетного времени, он перебросил тумблер.

— Мы это сделали!

Вот он завис — опоясанный облаками гигантский щит с геральдическими эмблемами материков, блеском единственной звезды, отражающейся на поверхности изогнутых океанов. Когда Лангли считывал показания радаров, его пальцы дрожали. На этот раз ошибка была пренебрежимо мала.

Вспенилось ракетное пламя, их прижало к креслам, корабль направлялся вперед.

«Пегги, Пегги, Пегги», — пело у него внутри.

Интересно, мальчик или девочка? Он помнил, словно это было вчера, как они пытались подобрать имя будущему малышу, — уж они-то не собирались затягивать решение, чтобы не быть застигнутыми врасплох, когда придет время заполнять метрику.

Они вошли в атмосферу — слишком нетерпеливые, чтобы беспокоиться об экономии горючего и идти по тормозному эллипсу, — зависнув на хвосте из пламени. Корабль вокруг них грохотал и ревел.

Теперь они начали скольжение к месту посадки по вытянутой спирали, охватывающей половину земного шара. Снаружи доносился свист рассекаемого воздуха.

Лангли был слишком занят пилотированием, чтобы глядеть по сторонам, но Блаустайн, Мацумото и даже Сарис Хронна не отрывались от экранов. Именно холатанин первым нарушил молчание:

— Вот это, что много ес-сть, вы говор-рили гор-род Нью- Йорк?

— Нет, пожалуй... мы над Ближним Востоком. — Блаустайн смотрел вниз на укутанную ночью поверхность и скопление мерцающих огоньков. — Только вот какой же тогда?

— Что-то не припомню в этом районе города, который можно увидеть с такой высоты без телескопа, — сказал Ма- цумото. — Анкара? Должно быть, сегодняшняя ночь необычайно ясная.

Минуты бежали одна за другой.

— Вот Альпы, — сказал Блаустайн. — Видишь, лунный свет на вершинах? Только, Боб, я чертовски хорошо знаю: здесь нет ни одного города таких размеров!

— Почти такой же большой, как Чикаго... — Мацумото запнулся. Когда он заговорил снова, его голос был странным и напряженным:

— Джим, ты хорошо разглядел Землю, когда мы вышли из подпространства?

— Более-менее. А что?

— Хм? Что-то... что-то...

— Ну вспомни-ка сам. Мы были слишком возбуждены, чтобы рассмотреть детали, но... Северную Америку я видел так же ясно, как сейчас вижу тебя, а... я же должен был видеть полярную шапку, из космоса я смотрел на нее миллион раз, только теперь там одни темные пятна... несколько островов, снега нет вообще...

Тишина. Заплетающимся языком Блаустайн произнес:

— Попробуй радио.