Миры под лезвием секиры

Правда, работа в новом качестве началась с досадного инцидента. Уже за полночь в приемный покой доставили пострадавшего с переломом тазовых костей. Дежурный хирург сделал все, что счел нужным, и удалился досыпать, доверив наложение гипсовой повязки молодой медсестре.

Верка довольно ловко налепила на бедолагу нечто похожее на гипсовые трусики, однако по неопытности допустила серьезную ошибку — сделала повязку сплошной, забыв оставить отверстие для дефекации (Дефекация — физиологический акт очищения кишечника.). Под утро, когда гипс уже схватился до каменной твердости, ее разбудили дикие крики пациента. Перед тем как попасть в дорожно-транспортное происшествие, он был в гостях, плотно поел, и сейчас содержимое кишечника настойчиво просилось наружу. Муки, испытываемые несчастным, можно было сравнить только с пыткой, во время которой в задний проход закачивается компрессором сжатый воздух.

Верка бросилась на поиски врача, но тот, как назло, отправился завтракать. «Скорая помощь» выехала в сельскую местность забирать роженицу и обещала вернуться в лучшем случае через час. Тем временем крики человека, лишенного возможности произвести одно из самых естественных физиологических отправлений, достигли не только больничного чердака, но и подвала. Многие восприняли их как весть о пожаре. В палатах у ходячих началась паника.

Выручил Верку сантехник дядя Яша, хотя и сам пострадал при этом. Едва только целостность гипсовой повязки была при помощи молотка и зубила нарушена, как произошло явление, сходное с тем, что бывает в жерле вулкана, когда давление лавы вышибает каменную пробку.

В свободное от процедур и операций время медсестры крутили любовь как с врачами, так и с больными, среди которых было немало очень даже здоровых.

Первой Веркиной пассией стал хирург Игорь Игоревич, возрастом старше ее всего лет на пятнадцать. Он имел немало положительных качеств (черные кудри, обходительность, собственный автомобиль), которые, впрочем, вполне уравновешивались качествами отрицательными. Главными из них были наличие законной жены и пристрастие к алкоголю. Впрочем, последнее считалось среди хирургов не пороком, а скорее профессиональным заболеванием. Как впоследствии выяснилось, и с Веркой-то он сошелся не ради физической близости, а ради спирта, находившегося в ее ведении. От этого спирта и начались их совместные неприятности. Игорь Игоревич обычно являлся к Верке в конце рабочего дня, уже изрядно нагрузившись, причем спектр напитков, употребляемых им, был весьма широк — от армянского коньяка до самой паршивой самогонки. Если бы Игорь Игоревич приобретал спиртное на собственные деньги, то давно остановился бы на чем-то определенном, для организма привычном, однако карманных денег он не имел (зарплату по решению суда получала за него жена) и вынужден был употреблять то, что подносили пациенты, хорошо знавшие слабость доктора.

Столь разнообразные, а зачастую и несовместимые между собой компоненты к вечеру образовывали в организме Игоря Игоревича настоящую гремучую смесь, нейтрализовать которую, по его собственной теории, можно было только спиртом. И действительно, приняв стакан неразбавленного ректификата, он становился совсем другим человеком. Дурная меланхолия, оставшаяся от общения с больными, исчезала, в глазах появлялся юношеский блеск, в движениях — порывистость и сила, в речах — юмор, в повадках — склонность к риску.

Тогда они садились вдвоем в машину и мчались куда-нибудь, игнорируя светофоры, правила дорожного движения, законы механики, касающиеся ускорения и инерции, а также технические возможности двигателя и тормозов. Работники госавтоинспекции, каждый из которых был потенциальным клиентом Игоря Игоревича, на его фокусы привычно закрывали глаза.

Гонка заканчивалась обычно в самом неожиданном месте: на мосту через реку Лучицу, на смотровой площадке историко-архитектурного памятника «Замок князя Скирмонта», на городском кладбище, рядом с ограждениями исправительно-трудового лагеря, — и они занимались любовью то на заднем сиденье, то на переднем, а иногда даже на капоте. Был случай, когда Верка в порыве страсти выдавила ногами ветровое стекло.

Подобная идиллия могла бы продолжаться и дальше, но однажды Верка допустила оплошность — поддавшись на уговоры Игоря Игоревича, вместо одного стакана поднесла ему целых два. После такой дозы в голове хирурга что-то нарушилось, и это можно было понять уже потому, что любовью они занялись в первую очередь (да еще не где-нибудь, а на центральной площади города, чему, несмотря на поздний час, нашлись свидетели), а гонками — во вторую.