Миры неведомые

Нет, все это было слишком фантастично для него. Однако приходилось задуматься. Михаил Андреевич, почти не отдавая себе отчета, как автомат, выдавил немного пасты на щетку, провел ею несколько раз сверху вниз, чтобы не повредить эмаль, прополоскал рот зубным эликсиром, умылся душистым мылом, запах которого напоминал французскую лаванду, но так и не смог принять какое-либо решение.

Едва он принялся растирать мохнатым полотенцем грудь и шею, как из соседней комнаты послышалось:

- Мишель, ты скоро?

- Сейчас, Мари, сейчас! - отозвался Михаил Андреевич и поспешил в спальню, оставляя за собой волну одеколонной свежести.

Мария Сергеевна, супруга профессора, была хорошо сохранившаяся, миловидная брюнетка. Она уже лежала в постели и, видимо, готовилась почитать перед сном, так как на ночном столике и на одеяле лежали последние номера «Огонька» и несколько иллюстрированных иностранных журналов. Комната оставалась в полумраке, и только неяркий свет ночной лампы, приспособленной для чтения в постели, озарял ее пышные плечи и кружево ночной рубашки. Но яркоцветные заграничные картинки были забыты в эту минуту. Марию Сергеевну занимали другие заботы.

- Ты слышал, Мишель? - спросила она с явной тревогой и озабоченностью в голосе.

- Ну, слышал, - мрачно отозвался муж.

- Правительство…

- Да, да! Решило направить научную экспедицию на Венеру! - не без раздражения прервал ее профессор.

- И твой друг, разумеется, на первом месте. Всюду этот Яхонтов. Ему поручили разработать проект, хотя есть и другие, которые могли бы заняться этим делом. Теперь ему поручают руководство экспедицией. Знаешь, мне кажется… Насколько я уловила, полету придается большое значение в сферах. Тебе следует подумать…

- Что ты хочешь этим сказать?

- Что я хочу сказать? Нельзя упускать такой случай! Как всегда, ты близорук и непрактичен. Неужели, Мишель, мы вечно будем где-то на задворках, в то время как всякие Яхонтовы будут пожинать лавры? Ты слышал: «другие известные ученые»? Известные! Нельзя же вечно сидеть на профессорском месте! Да еще на кафедре далеко не ведущего вуза. Мужчина должен стремиться вперед, пробивать себе дорогу! Мысленно я всегда вижу тебя академиком. При твоих способностях и знаниях это совершенно естественно. Но цели достигают только те, кто умеет бороться, а не ждут у моря погоды. Надо уметь вовремя показать себя!

- Короче говоря, ты хочешь, чтобы я полетел на Венеру?

- Мишель, ты же знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твои дела…

Профессор, застегивая пижаму, подумал: «Хорошо - не вмешиваешься!» Но ничего не сказал.

- Ты же знаешь, - продолжала Мария Сергеевна, - что я… Одним словом, если хочешь знать мое мнение…

- Ну?

- Изволь. Мне кажется, что надо использовать дружбу с Яхонтовым. Он немного витает в воздухе. Но такими людьми не стоит пренебрегать…

- Это мой большой друг, Мари!

- Тем лучше. Многие сочли бы за счастье принять участие в экспедиции. А тебе оно само дается в руки.

- А опасность?

- Что - опасность?

- Тебе не будет грустно, если я попросту сверну себе шею? И расставаться на такой срок?

- Милый, конечно, я буду безумно тосковать. Но ведь до разлуки еще далеко. Около трех лет займут приготовления. Мало ли что может произойти за эти три года! А уже один факт, что ты значишься в числе участников экспедиции, выдвигает тебя в ряды самых прославленных ученых… В конце концов, всякая умная жена должна пренебречь своими личными переживаниями для блага семьи!

- Риск все-таки огромный…

- Мой дорогой, я верю в науку. С теми знаниями, которыми обладаешь ты, и, потом, Виктор Петрович, и этот… как его…

- Красницкий?

- Да, Красницкий. Говорят, он выдающийся специалист своего дела. Ракету поведут замечательные пилоты. Опасности будут сведены до минимума. Готовить полет будет целый ряд институтов… Нет, я не допускаю и мысли, что возможна авария…

Беседа в этом духе затянулась за полночь. Михаил Андреевич и потом долго не мог уснуть и вынужден был принять одну за другой две таблетки снотворного.

* * *

Наташа позвонила у дверей академика Яхонтова, но его не оказалось дома. Надежда Павловна, хорошо знавшая девушку, провела ее в приемную и предложила подождать возвращения ученого. На этот раз Виктор Петрович запоздал. Было девять часов вечера, когда он вернулся, уставший от междуведомственных совещаний и споров, побывавший за день в десяти местах.

Заметив в приемной Наташу, он понял, что разговора нельзя избежать, и бросил выразительный взгляд на секретаря, как бы говоря: «Ну зачем вы ее впустили? Неужели нельзя было догадаться?» Надежда Павловна только пожала плечами: дескать, тут ничего не поделаешь, не отвертишься…

Немая сцена продолжалась всего несколько мгновений. Виктор Петрович приветливо поздоровался и попросил Наташу пройти в кабинет.

- Ну, что вы скажете хорошего? - спросил он, вежливо пропуская ее вперед.

Наташа не стала тратить время и прямо приступила к делу.

- Виктор Петрович! - многозначительно и почти торжественно сказала она. - Виктор Петрович!…

- Ну, ну!

- Вы догадываетесь, зачем я пришла? Академик кисло улыбнулся и кивнул головой.