Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Вначале я здорово удивился, узнав, что Девять оставили нас на таком большом расстоянии друг от друга. Район был настолько обширен, что мы свободно могли провести здесь целый год в напрасных поисках друг друга. Уверен, что Девять добивались не этого. К тому же они знали, что я не буду терять времени на розыски в джунглях Калибана, в то время когда моей жене угрожала опасность в Лондоне. Док тоже знал это. Я был больше чем уверен, что он уже двинулся в путь к ближайшему аэродрому, если только он не установил контакта со своими приятелями-стариками и те не вызвали самолет по радио. В таком случае они на много дней опередили бы меня.

Я двинулся в путь. Дорога предстояла не близкая. Прошло не более получаса, как рассвело, и утренняя заря набирала силу, все шире и шире разливаясь по небу. Зимородок с пестрым оперением спикировал передо мною к самой земле и вновь свечой взмыл в небо. Будь на моем месте негры или антропоиды, они приняли бы это за добрый знак, предвещающий удачу. Я же давно утратил химерическую надежду, что некое высшее существо следует за моей судьбой. Но, несмотря на это, вид кувыркающегося в воздухе зимородка доставил мне большое удовольствие. Кто знает, быть может, где-то в самой глубине моего «я», где были собраны воедино смешные и трогательные ценности моего детства, я еще верил в счастливые, приметы.

Окрестности я знал хорошо. Несколько лет назад неподалеку отсюда, в развилке огромного старого дерева, я построил охотничий домик, сродни тому, что можно увидеть в одном из этих глупых фильмов обо мне. По правде говоря, эта идея пришла мне в голову именно после просмотра этого фильма. Дом был комфортабелен, насколько это возможно во влажной и душной атмосфере дождевого леса. Мы прожили здесь с Клио некоторое время. Но отсутствие возможности перекинуться с кем-нибудь словом, тишина, холод и влажность все-таки одержали верх над романтикой. К концу второго месяца Клио уже умоляла меня вернуться в Кению, на нашу плантацию. Зато первые три дня тут были замечательно идиллическими.

Я шел весь день и часть ночи и успел преодолеть две горы. На следующий день я очутился всего в нескольких сотнях метров от моего старого дома. И хотя время поджимало, я не смог устоять перед искушением сделать небольшой крюк и взглянуть, что с ним стало. Я всегда испытываю ностальгию по местам, где жил когда-то, даже если жил там очень короткий промежуток времени. За единственным, пожалуй, исключением, касающимся моего дома в Лондоне: вокруг слишком много народа, шума и тошнотворных запахов.

В густом подлеске воздух был совсем неподвижным. Когда я почувствовал трупный запах взрослого человеческого самца, то сразу определил, что с момента смерти прошло немногим более часа и что он находится совсем неподалеку от меня. Запах указал мне направление.

Мой биограф не раз подчеркивал, что ноздри у меня были такими же чувствительными к запахам, как и у животных. Он объяснял это тем, что я вырос и воспитывался в джунглях. Но это объяснение несостоятельно, и он это прекрасно знает. У людей обонятельные способности весьма ограничены, и они не могут превзойти некий предел, как их ни тренируй. Мои же способности нельзя назвать обычными, они паранормальны, так как я (и я это очень подробно объяснил в предшествующих томах) являюсь мутантом (детали, касающиеся подробностей моих мутаций, изложены в четвертом томе «Записок»). Мой нюх не уступает нюху ищейки, что дает определенные преимущества. Но у каждой палки есть два конца. Знали бы вы, люди, что я испытываю, ощущая запах паров бензина или, еще хуже, выхлопных газов от автомобилей!

Через минуту я обнаружил место с поломанной растительностью и втоптанной в землю зеленью, которая едва начинала распрямляться. Эти и многие другие признаки показывали, что недавно здесь происходила отчаянная борьба. Под одним из кустов я нашел сумку из шкуры леопарда. По другую сторону куста виднелось тело белого человека, лежащее на боку. Он был высок, где-то около двух метров, и весил самое малое килограммов сто пятьдесят. Мужчина был очень мускулистым, хотя немного жирноват. Выпирающий живот указывал на любителя пива. Он был гладко выбрит. Длинные волосы а-ля Битлз челкой падали ему на глаза, а сзади доходили до плеч. Чтобы они не мешали при ходьбе, на голову был надет тонкий ремешок из шкуры леопарда. У трупа была оторвана правая рука, которой нигде не было видно поблизости, и отсутствовали гениталии.

Я пошел по следам крови, которые тянулись от трупа. Они привели меня к тесаку, который был очень похож на мой нож, на тот, каким он был когда-то, прежде чем время и частая заточка клинка не превратили его в стилет; Тремя метрами далее лежала толстая дубинка, один из концов которой был весь испачкан в крови. Глядя на этих свидетелей сражения, я пришел к выводу, что, прежде чем убить человека с повязкой на голове, его противник должен был сначала выбить нож из его руки ударом дубины.