Миры Филипа Фармера. Т. 1. Создатель вселенных. Врата творения

Можно, впрочем, рассматривать подобные мотивы и как упражнения в прикладной психологии. Фармера нередко упрекают в недостатке психологизма, неубедительности характеров. Это не совсем верно — скорее писателя можно было бы обвинить в излишней яркости душевных черт его героев. Это не картины душ, а комиксы, шаржи, психологические теории, облеченные литературной плотью. Особенное пристрастие питает Фармер к Карлу Густаву Юнгу, в теорию которого о коллективном бессознательном, содержащем символы (названные Юнгом «архетипами»), накопленные человечеством за всю его историю, прекрасно укладываются более поздние произведения писателя о героях масс-культуры.

Еще одна из идей, пронизывающих все творчество Фармера, — путешествия во времени. Собственно говоря, первым романом этой группы можно условно считать «Дэйр» — историю потомков землян XVII века, перенесенных могущественными арра на планету звезды тау Кита, чтобы проверить, сможет ли род человеческий излечиться от терзающей его ксенофобии и научиться жить в мире с непохожими на них, но родственными «лошехвостами». Но по-настоящему это направление началось «Плотью», в которой экипаж межзвездного корабля возвращается на Землю с Веги через восемьсот лет после отлета. И это не единственный пример. В «Пробуждении каменного бога» («The Stone God Awakens», 1970) физик Улисс Поющий Медведь пробуждается от анабиоза через миллион лет после нашей эры, чтобы найти Землю очищенной от скверны человечества пришельцами из созвездия Андромеды (действующими, надо заметить, из самых благородных побуждений). А те существа, которым человек подарил разум, — потомки слонов и кошек, енотов и медведей, псов и летучих мышей — разделены на два противоборствующих лагеря: слуги Вурутаны, Великого Пожирателя, и его противники. Схожая посылка использована и в намного более позднем (и объемистом) «Темном солнце» («Dark Is the Sun», 1979), хотя действие этого романа отнесено уже не на миллион, а на пятнадцать миллиардов лет в будущее, в эпоху, когда расширение Вселенной сменилось сжатием, когда эффект Ольберса заставляет небо полыхать светом обрушивающихся друг на друга звезд, и лишь давно погасшее солнце темным кругом ползет по горящему небосклону.

А в романе «Последний дар времени» («Time’s Last Gift», 1972) ученые двадцать первого века отправляются в прошлое — в эпоху палеолита, за двенадцать тысячелетий до нашей эры. Кажется, что роман развивается по шаблону — мудрые пришельцы из цивилизованной эпохи изучают в меру дикое кроманьонское племя. Но Фармер остается верен себе, выворачивая штамп наизнанку, и путешествие в прошлое оказывается лишь трамплином. Бессмертный хранитель истории человечества, Вечный Дикарь, собственный потомок и предок (носящий подозрительное сходство с любимым Фармером Тарзаном) использует экспедицию, чтобы начать свой путь, замкнув кольцо, и оставляет ученым капсулу со всеми сведениями, собранными им за тысячелетия земного пути.

В романе же «Врата времени» («The Gate of Time», 1966) американского летчика, совершающего воздушный налет на питающие фашистскую Германию горючим нефтяные скважины Плоешти во время 2-й мировой войны, заносит во времени вбок, в параллельный мир, где… отсутствует американский континент. Так что миграция индейских племен была направлена не на восток, через Берингов перешеек, а на запад, в Восточную Европу, и река Днепр называется в этом мире Огайо (по-ирокезски «красивая»), а Венгрия — Дакота. Как обычно, Фармер демонстрирует в этом романе недюжинное знание истории, мифологии и филологии.

После «Плоти» творчество писателя развивалось как бы в двух направлениях. Первое, несколько неуверенно начатое «Перевертышем» («Inside-Outside», 1964), продолжили знаменитые «Всадники пурпурной зарплаты» («Riders of the Purple Wage», 1967; название повести является реминисценцией на сборник очерков Зейна Грея «Всадники лилового старца» («Riders of the Purple Sage»)), написанные специально для составленного Харланом Эллисоном сборника «Опасные видения» и принесшие Фармеру «Хьюго» за 1968 год, и «Овогенез птичьего города» («The Oogenesis of Bird City», 1970). Чтение усложненного до предела текста, обильно усеянного непредставимыми (а порой и нецензурными) образами, вызывающими в памяти джойсовского «Улисса», является непростой задачей даже для заядлых любителей «новой волны». Мучительные поиски смысла составляют суть этих произведений, и прежде всего — смысла жизни художника. Главный герой «Всадников» Чайбайабос Виннеган (фамилия которого опять-таки перекликается с Джойсом — на этот раз с «Поминками по Финнегану») — художник, живущий в мире, где физические нужды человека перестали быть проблемой. Но нужды души остаются. И именно на художника, человека искусства, ложится задача избавить людей от этого цепкого голода.