Миры Айзека Азимова. Книга 5

Селдону не очень понравился его тон, и он холодно отозвался:

— Да, доктор Легген?

— Так вот, доктор Селдон, этот малыш, Ранда, сказал мне, что вы — математик.

— Он не соврал.

— И хороший?

— Хотелось бы верить, что это так, но мне самому трудно себя оценивать.

— Вас интересуют неразрешимые проблемы?

Селдон искренне признался:

— Я столкнулся именно с такой проблемой.

— Я тоже. Вы не стесняйтесь. Если будут вопросы, обращайтесь к нашему интерну, Клозии, она вам ответит. Не исключено, что нам понадобится ваша помощь.

— Я бы с радостью, но, увы, в метеорологии я полный профан.

— Это не беда, Селдон. Я просто хочу, чтобы вы все… как бы это сказать… прочувствовали, а потом мне бы хотелось поговорить с вами о моих математических выкладках, если вы не против.

— К вашим услугам.

Легген отвернулся, собрался было отойти, но обернулся и пробурчал:

— Если замерзнете — совсем замерзнете, — дверь кабины открыта. Войдите и нажмите кнопку «Первый этаж Университета». Кабина доставит вас вниз и автоматически вернется к нам. Если забудете, спросите у Клозии, она вам напомнит.

— Не забуду.

На этот раз он ушел, а Селдон смотрел ему вслед, чувствуя, как холодный ветер пронизывает свитер. Клозия, раскрасневшаяся от холода, подошла к нему.

— Похоже, доктор Легген сердится, — сказал ей Селдон. — Или он всегда такой?

— Нет, — усмехнулась Клозия. — Не всегда. Сейчас он и правда очень сердит.

— Почему?

Клозия оглянулась, ее пышные волосы взметнулись на ветру.

— Мне этого знать не положено, но я знаю. Доктор Легген рассчитывал, что сегодня, как раз в это самое время, облака немного рассеются, и он сможет понаблюдать за солнцем. Ну, а погода… вы и сами видите какая.

Селдон понимающе кивнул.

— У нас здесь установлены головизионные приемники, так что он заранее знал, что погода облачная, но, наверное, понадеялся на то, что приборы врут, и виноваты они, а не его теория и расчеты. Но пока никаких неисправностей не обнаружено.

— Поэтому он такой несчастный?

— Ну… честно говоря, полностью счастливым он никогда не бывает.

Селдон, прищурившись, осматривал окрестности. Несмотря на облачность, свет был довольно резким. Вскоре он понял, что поверхность у него под ногами не совсем горизонтальная, а имеет наклон. Он находился на склоне большого покатого купола. Осмотревшись получше, он разглядел поблизости и вдали множество куполов различной высоты и диаметра.

— Довольно-таки неровная поверхность. Будто холмы, — сказал он.

— Да, и почти везде, — подтвердила Клозия. — Так уж вышло.

— А почему?

— Думаю, по чистой случайности. Насколько я знаю — я ведь тоже когда-то так же глазела по сторонам и спрашивала, точь-в-точь, как вы сейчас — ну, и мне рассказали, что поначалу тренторианцы ставили купола над площадями, торговыми центрами, стадионами, и так далее, потом — над целыми городами, потому куполов стало так много, и все разной высоты и диаметра. В конце концов и получился вот такой «холмистый» пейзаж, но люди решили, что так тому и быть, и даже более того — что так и должно быть.

— Вы хотите сказать, что на то, что получилось совершенно случайно, стали смотреть, как на некую традицию?

— Пожалуй, что так, если хотите.

«Если простую случайность так легко возвести в ранг традиции, незыблемой и несокрушимой, — подумал Селдон, — не может ли это стать законом психоистории?» Выходило жутко тривиально, и сколько еще могло получиться таких законов, на вид совершенно тривиальных? Миллион? Миллиард? Но, может быть, существует относительно небольшое число более общих законов, из которых следует множество производных? Как узнать? Селдон так крепко задумался, что на время позабыл о холодном ветре.

Клозия, судя по всему, не забыла. Она поежилась и сказала:

— Да, прохладно. Внизу гораздо уютнее.

— А вы — тренторианка? — поинтересовался Селдон.

— Да, коренная.

Тут Селдон вспомнил, что ему рассказывал Ранда о склонности тренторианцев к агорафобии и осторожно спросил:

— А вы любите бывать здесь?

— Ненавижу! — призналась Клозия. — Но вынуждена подниматься, ведь я должна получить научную степень, профессию, место, а доктор Легген говорит, что без практических занятий это невозможно. Вот и приходится выбираться сюда, как ни противно, как ни холодно. Кстати, вам, наверное, и в голову не приходит, что при таком холоде тут, наверху, что-то может расти?

— А что, растет? — воскликнул Селдон, подозрительно глянув на Клозию, усмотрев в ее вопросе шутку для новичка. Нет, вид у нее был совершенно невинный, но вот была ли это невинность искренней, или просто все дело было в ее ребяческом облике, Селдон понять не мог.

— Да, представьте себе, и даже здесь, где мы стоим сейчас, когда бывает потеплее. Просто мы тут все расчищаем для работы, как я уже говорила, но в других местах растительность накапливается, а в тех местах, где купола сходятся друг с другом, и вообще образуются довольно густые заросли.

— Но откуда тут взяться почве?