Миры Айзека Азимова. Книга 2

— Вы сломали руку офицеру Империи при исполнении служебных обязанностей.

— Этот офицер первый ударил меня. В его обязанности не входило наносить мне тяжкое оскорбление — и словами, и действием. Поступив так, он лишил себя права на обращение с собой как с офицером и благородным человеком. А я, как свободный гражданин Империи, имел полное право пресечь столь бесцеремонное, чтобы не сказать беззаконное, с собой обхождение.

Полковник хмыкнул и не сразу нашелся, что сказать. Пола наблюдала за ними широко раскрытыми, неверящими глазами.

— Нет нужды говорить, что я считаю этот инцидент печальным недоразумением, — наконец примирительно сказал полковник. — Очевидно, обе стороны пострадали одинаково — и морально, и физически. Может быть, забудем об этом?

— Забудем?! Не думаю. Я в гостях у прокуратора, возможно, ему интересно будет послушать, каким именно образом его гарнизон поддерживает порядок на Земле.

— Доктор Арвардан, заверяю вас, что вам принесут публичные извинения…

— К черту. Что вы намерены делать с госпожой Шект?

— А что бы вы предложили?

— Немедленно освободить ее, вернуть ей документы и принести ей свои извинения, прямо сейчас.

Полковник покраснел, с трудом произнес:

— Да, конечно, — и начал, обращаясь к Поле: — Если молодая дама соизволит принять мои глубочайшие сожаления…

Темные стены военного городка остались позади. За десять минут они в молчании добрались до города на аэротакси и теперь стояли у погруженного во тьму института. Было уже за полночь.

— Что-то я не совсем поняла, — сказала Пола. — Наверное, вы очень важная персона. Как глупо, что я не знаю, кто вы. Я и представить себе не могла, что чужаки могут так обращаться с землянином.

Арвардану почему-то очень не хотелось открывать ей глаза, но он чувствовал, что обязан это сделать.

— Я не землянин, Пола. Я археолог из сектора Сириуса.

Она резко обернулась к нему с белым в лунном свете лицом, и за то время, что молчала, можно было медленно досчитать до десяти.

— Значит, вы так смело вели себя только потому, что вам, в сущности, ничего не грозило, и вы это знали. А я-то думала… мне следовало бы знать. — Ее переполняла горькая злоба. — Смиренно прошу у вас прощения, господин, если в невежестве своем позволила себе неуважительную фамильярность…

— Пола, — сердито крикнул Арвардан, — в чем дело? Что из того, если я не землянин? Чем это отличает меня от того, кем я был в ваших глазах пять минут назад?

— Вам следовало сказать мне сразу, господин.

— Не обязательно называть меня «господин». Не будьте такой, как все они.

— Как кто, господин? Как все эти подлые твари, живущие на Земле?! Я должна вам сто кредиток.

— Забудьте об этом, — бросил Арвардан.

— Не могу выполнить вашего приказания. Если вы дадите мне свой адрес, я завтра вышлю вам деньги переводом.

— Вы должны мне еще кое-что, кроме ста кредиток, — с внезапной грубостью сказал Арвардан.

Пола прикусила губу и тихо ответила:

— Это единственная часть моего неоплатного долга, господин, которую я могу возместить. Ваш адрес?

— Дом правительства, — кинул через плечо Арвардан и скрылся во тьме.

А Пола разрыдалась.

Шект встретил ее у дверей кабинета.

— Вернулся, — сказал он. — Его привел какой-то тощий человечек.

— Хорошо, — с трудом выговорила Пола.

— Он спросил с меня двести кредиток. Я дал.

— Ему полагалось сто, ну да пусть его.

И Пола прошла мимо отца.

— Я ужасно беспокоился, — сказал он. — В городе что-то творилось, но я боялся наводить справки, чтобы не повредить тебе.

— Все в порядке. Ничего не случилось. Позволь, я переночую здесь, отец.

Но сон, несмотря на усталость, не шел к ней, ибо кое-что все-таки случилось. Она встретила мужчину, а он оказался чужаком.

Но у нее был адрес. Его адрес.

Глава 10 Каждый толкует по-своему

Эти два землянина представляли собой полнейший контраст — один из них обладал величайшей видимой властью на Земле, другой — величайшей реальной властью.

Верховный министр был самым главным из землян, прямым указом императора Галактики назначенный полномочным правителем планеты — обязанным, разумеется, подчиняться прокуратору. Его секретарь был, в сущности, никто, всего лишь член Общества Блюстителей. Теоретически он исполнял при верховном министре какие-то неопределенные обязанности, и, теоретически же, в любой момент мог быть от них освобожден.

Вся Земля знала верховного министра — он был высшим арбитром по делам Наказов. Он назначал очередников на Шестьдесят, он судил уклоняющихся от закона, нарушителей правил распределения продуктов, нарушителей Запретных зон и так далее. Секретаря не знал никто, даже по имени, кроме блюстителей и, разумеется, самого верховного министра.

Верховный министр был хорошим оратором и часто выступал перед народом с речами, полными пафоса и эмоционального накала. У него были длинные светлые волосы и благородная патрицианская внешность. Курносый и косолицый секретарь долгих речей не любил, да и коротких тоже, предпочитал бурчать себе под нос, а больше молчал — по крайней мере, на людях.