Миры

Сенатор был важной фигурой, он обладал определённой властью и всё больше людей поговаривали, что он на стороне переворота. Революция была выгодна ему, и ей хотелось разузнать побольше…

Время шло. Гости пьянели, музыка становилась громче, разговоры – откровеннее.

Кто-то передал Эндре, что сенатор зовёт её. Она неохотно приблизилась к нему.

–Ещё вина?

Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что этот человек хочет от неё чего-то другого.

–Присядь рядом, – он взял её за локоток и почти силой усадил возле себя. – Расскажи, милашка, откуда ты и что делаешь здесь. Люблю, когда девочки болтают.

–О-о даже не знаю, с чего начать, – Эндра поведала вымышленную историю жизни. И постаралась завязать разговор о политике.

Он только усмехнулся.

–Не хочу сейчас о работе.

А дальше произошло то, чего она опасалась.

Эндра встала, но сенатор схватил её за запястье и силой заставил сесть снова. Его руки скользили по её телу, на губах застыла самодовольная ухмылка.

–Перестаньте! – несколько мгновений Эндра старалась сохранить холодный разум.

–Не набивай себе цену, – прошипел он ей на ухо. – Сегодня ты принадлежишь мне. И будешь делать всё, что я захочу. Всё, но тебе понравится…

Вспышка ярости застелила ей глаза. Эндра резко высвободилась из цепких рук и разбила бутылку об его голову. Это было неожиданно даже для неё самой.

Мужчина взвыл и упал на стол, музыка смолкла. Какие-то чашки и тарелки с грохотом приземлились на землю. Все уставились на эту картину. На лбу сенатора была кровь, но он был явно жив и зол.

–Кто-нибудь дайте ему что-то холодное, – сказала Эндра повелительно. Тишина стала такой, что слышен был каждый вздох. Тогда женщина улыбнулась и добавила примирительно. – Пожалуй, обслуживание – это не моё. Пойду, поищу новую работу.

Она направилась к двери, но её недавний собеседник вскочил на ноги и заорал:

–Она никуда не уйдёт. Остановите её! – в его глазах была ярость. – Схватить девку!

Охрана преградила ей путь. Эндра остановилась и растерянно оглянулась.

–Ты поплатишься за то, что совершила, – шипел мужчина.

В зале все застыли. Тишина казалась осязаемой.

–Просто дайте мне уйти, – повторила женщина почти миролюбиво. Но стало понятно, что этот человек не привык сдаваться. Сенатор взял со стола нож и медленно приближался к ней, она не шевелилась, хотя понимала, что их разделяет всего несколько шагов. В его глазах было безумие. Охранники оставались неподвижными – они выглядели как скалы и смотрели на неё без всякой жалости. Она была без оружия и как загнанная собака смотрела на всё вокруг.

Вдруг Фейн обнажил меч и оказался между ними. В его взгляде была холодная решимость. Ещё через мгновение все его люди обнажили оружие, спрятанное в складках одежды, и постепенно начали стягиваться к ним. Их было человек пятнадцать и все были в отличной форме, это чувствовалось по осанке, походке, взгляду.

Охранники медленно опустили мечи.

–Почему официанты с оружием? – бесновался сенатор. – Стража! Чего вы испугались! Схватите эту наглую девку!

Но охранники понимали, что силы не равны, убрали оружие в ножны и посторонились. Они расчитывали лишь на парочку пьяных гостей, но не более.

Эндра холодно улыбнулась сенатору напоследок и поспешила удалиться. А за ней последовали её соратники.

Сенатор ещё что-то кричал, но никто не слушал его. Люди с осуждением смотрели на него, чем приводили в ещё большую ярость. Кто-то удалился, испытывая разочарование, ведь многие считали сенатора мудрым политиком…

Эндра почувствовала невероятное облегчение, когда оказалась в прохладном коридоре и увидела сквозь окна звёзды. На мгновение ей казалось, что Фейн даст ей погибнуть, так могли поступить те мужчины, что когда-то нравились ей. Но ей было приятно, что он и его люди не оставили её. Лишь через минуту она поняла, что завалила дело.

Какое-то время они шли молча. Потом он многозначительно посмотрел на неё.

–Ну что?! – воскликнула она. – Я предупреждала, что это не работа моей мечты, и всё может плохо закончиться. Да и красный цвет в одежде я не очень люблю. Я же сказала.

Фейн вздохнул, а через несколько мгновений неожиданно согласился.

–Пожалуй, ты права. Я мог бы не заставлять тебя. Прости. Из-за меня ты могла пострадать…

От его слов ей почему-то стало лишь больнее. Она больше ничего не сказала ему. Они вернулись в лагерь, и она наблюдала, как он раскладывает карты у камина, что-то записывает.

Сердце всё ещё отчаянно билось, а красное платье будто обжигало кожу. Эндра готова была спорить, стоять на своём, возмущаться. Ей не хотелось чувствовать себя виноватой. Но от его слов ей было не по себе. Его доброта и снисхождение были хуже всего. Это обезоруживало. Если бы он был зол – ей было бы плохо, но она знала бы как реагировать, это было бы понятно и знакомо. Намного хуже становилось от того, что он молчит.