Мирриэль

Я слушаю и киваю головой. Все так и было, я была в капюшоне, увидеть мою силу непосвященные не могут, так что проще всего объясняет происходящее странствующий могущественный маг. Все правильно, главное, что у всех все хорошо. Благодарю словоохотливую собеседницу за исчерпывающую информацию и направляюсь к таверне. Солнечный свет пробивается в полумрак помещения через небольшие окна, но лишь сгущает тьму внутри. Я сажусь за первый попавшийся столик. В таверне пусто, еще слишком рано для большинства посетителей, утренняя прохлада еще не развеяна слабым огнем камина, поэтому снимать капюшон я не собираюсь. Приходится некоторое время ожидать, пока ко мне подойдет молодая девушка, дочка хозяина, как я уже знаю. Даже в полумраке таверны я вижу следы недавних рыданий на ее лице.

— Что угодно?

— У вас случилось что-то? — участливо интересуюсь я.

— Ой, не обращаете внимания. Это от радости. Мой дядюшка был ранен в последнем дозоре, целители сказали, что помочь ему уже не могут, мы уже вечером сходили с ним проститься, мы сами видели эту ужасную рану у него на плече. Матушка рыдала всю ночь, и мы вместе с ней, а утром, с час назад, дядюшка, в таверну пришел, сам, здоровехонек. Матушка, как его живого увидала, так и упала. Папаня на радостях лучшего вина достал. Сидим не можем поверить. А рассказывает дядюшка, что ночью к нему приходила посланница самого Создателя, что он чувствовал тепло ее лечебных прикосновений, снимающих боль. Сам поверить не может, но говорит, утром просыпается, а на плече только шрам и нет больше ничего. Вот такое у нас счастье. У нас свежей еды еще нет, только вчерашняя, так что вы уж простите, но зато батюшка сказал, первые пять посетителей сегодня бесплатно. Так что радуйтесь вместе с нами, счастье-то какое. Дядюшка говорит, сам командор эту спасительницу привел в лазарет. Нужно будет вечером у него узнать, кто она, отблагодарить, хотя батюшка нас с сестрой к нему не подпускает. А вы видели нашего командора? Какой красавец-мужчина! Такой… ой, услышит меня батюшка, на неделю запрет, но вы же женщина, не выдадите меня, правда?

Я пытаюсь сдержать улыбку. Похоже Кален так действует на всех женщин, от обычной девчонки- крестьянки, до самой Кары. Умопомрачительно. Кажется и я попала под его чары, это все объяснило бы… Но вот только мне совсем не это надо, то есть мне это совсем не надо… мне сейчас о спасении мира думать надо… Девушка не уходит, и я уверяю ее что сохраню ее тайну.

— Моя знакомая живет недалеко от заведения старухи Марго. С девочками тамошними общается, они все просто в восторге от командора. Вот бы, хоть разочек…

Я не понимаю кто такая Марго, где ее дом и что у нее за девочки, хотя догадки кое-какие есть… но что-то мне как-то нехорошо от таких догадок… От таких догадок во мне вспыхивает стыд, по-моему даже корни моих волос краснеют, вот уж не хочу я знать таких подробностей… Лучше бы ты не болтала, дорогая, а поесть мне принесла, а то я сейчас от голода и злости тебя съем. Из дальней комнаты выходит хозяин.

— Ой, что-то я тут вас заговорила, вы, наверное, кушать хотите? Я мигом все принесу, — засуетилась девушка, увидев отца, и заговорщицки приложила палец к своим пухлым губам.

Ко мне подходит Жан, кажется так его вчера называли между делом Кара и Энель.

— О, госпожа! Вы вчера проводили вечер в кругу госпожи Кары и госпожи Энель, быть может вы знаете кто сотворил это чудо, о котором с утра говорит весь Лоринг? Кто вернул наших воинов, кто вылечил их? Господин маг, сегодня еще не заходил, и командора еще не было, а я так хочу первым отблагодарить этого добрейшего человека. Эту могущественную чародейку! Может быть вам известно ее имя?

— Известно, — я даже не собираюсь отпираться. — Ее зовут Мирриэль.

— Так это о ней говорят, что она разломы закрывает? Так? А еще говорят она эльфийка… — Жан замирает, пытаясь заглянуть мне под капюшон.

Я не даю ему этого сделать и еще ниже опускаю голову. Вот еще его успокаивай потом. Нет уж, я тут поесть хочу. В это время в зал входит, чуть покачиваясь, тот самый молодой воин, страшную рваную рану которого я ночью залечила.

— Жан, брат мой! Поставь гостье выпивку за мое чудесное исцеление, — говорит он звонким, немного хмельным голосом и замирает на полуслове, всматриваясь в полумрак помещения.

Начинается, вот хотела же этого избежать, ну что мне делать? Не могу же я сбежать так и не поев… Солдат быстрым шагом приближается к столику за которым я сижу. Встав на одно колено, он прикладывает правую руку к груди, в жесте почтения.

— Госпожа, моя. Почему моя спасительница прячет свое дивное лицо под капюшоном? Вы опасаетесь кого-то в этом проклятом демонами месте? Мое имя Антоний, госпожа, моя жизнь, принадлежит вам, ибо без вас ее бы не было. Я не знаю вашего имени, но готов служить вам.

Принимать подобные клятвы сидя, наверное, не учтиво. Встаю и сбрасываю капюшон.