Мироздание по Петрову

Впрочем, речь все равно шла о дружбе. Просто после свадьбы друг стал бывать у молодоженов гораздо чаще, чем прежде. Приносил особенные подарки. Например, сигареты, взрывающиеся у самых губ, розовый сахар, в чае распускающийся в длинных отвратительных червячков. „Наверное, ваш друг чувствует себя обделенным?“ – догадался Роальд. „Ну да. Иначе не дарил бы жвачку, которую можно вырвать только с зубами. И не приносил бы искусственных лягушек. На вид самые обыкновенные, но в неподходящий момент прыгают и испускают зловоние“. А недавно, поделился клиент своим горем, друг подарил его жене французскую губную помаду. Вообще не смывается, светится в темноте и постоянно меняет цвет – от фиолетового до пурпурного. Морская соль (подарок друга), которую жена засыпала в воду, решив полежать в теплой ванне, превратила ее в негритянку. В постели взрываются хлопушки, забрасывая спальню цветными конфетти. Презервативы дымят, как броненосцы времен русско-японской войны. После каждого такого визита жена плачет. У нее кожа портится. „А вчера она заявила, что если я не откажу моему другу в доме, она ему отдастся“ – „На какую помощь вы рассчитываете?“ – задумчиво спросил Роальд. И клиент ответил: „Есть у вас сотрудники, не знакомые с основами гуманизма? Разрешено им пользоваться электрошоковыми дубинками?“

– Зачем ты их впустил? – крикнула Алиса.

– Я все объясню, – негромко повторил академик.

– Что вы хотите объяснить? – я специально не присаживался, давая гостям понять, что их присутствие в дачном домике неуместно. Академик замялся, но с Роальдом такие номера не проходят. Он сразу ухватил стул и удобно поставил его у окна. Так он видел весь двор, сам оставаясь незамеченным.

– Я частный детектив, – грубо объяснил он, холодно поглядывая на Алису, прятавшуюся под покрывалом. – Работаю на тех, кто мне платит. Дело простое. Нужно вернуть деньги.

– Деньги? – мой голос прозвучал так фальшиво, что даже Алиса спрятала лицо в подушку.

– Вот именно.

– И сколько денег?

– Миллион долларов.

– И вы, Иван Ильич, того же хотите?

– Нет, – отозвался академик. – Мне нужна платиновая пластинка. Думаю, что она у вас. Конечно, ее можно использовать как брелок для ключей, но это слишком дорогое удовольствие. Пластинка пропала из спальни Режиссера. А вы там были, Кручинин. И ваша дама забегала сразу после возвращения из Варшавы.

Я молча посмотрел на Алису.

– Я только хотела сучке волосы подергать!

Роальд вдруг ухмыльнулся:

– Это коньяк?

– Налить?

– Полстакана, – скромно кивнул Роальд, поглядывая в окно. И несколько смягчился: – Тебе большая опасность грозит, Кручинин. Выкладывай денежки и выметайся. Не сиди на краю обрыва.

– А как же закон о кладах?

– Ты это о чем?

– Ну… Нашедшему деньги или драгоценности всегда что-то вроде полагается…

– Льготная отсидка, – грубо предположил Роальд. И выругался: – Этими долларами нельзя пользоваться.

– Почему?

В камине уютно потрескивали сосновые шишки. Академик подбросил еще парочку. Мирная добрая компания, обсуждающая судьбу больших денег.

– Это фальшивые доллары.

– Почему я должен тебе верить?

– Мне не веришь, позвони банкиру.

– Какому еще банкиру?

– Да Кузину. Какому! Которому сбагрил двадцатку!

– Не звони! – выглянула из-под простыни Алиса. Лучшим выходом на ее взгляд было бы прямо сейчас застрелить Роальда и академика, и самому застрелиться. Алиса обожала трагические красивые сцены. Поплакав над трупами, она забрала бы деньги и отбыла с Алиной в более тихие края.

Не глядя на нее, я набрал номер банкира.

Писк. Долгие гудки. Потом сонный голос: „Слушаю“.

„Иннокентий Павлович?“

„А, Кручинин! Ну ты скотина! Я так тебе скажу“.

„Вы это о чем?“

„Скажи спасибо Ивану Ильичу, что он просветил меня“.

Трубку бросили.

– Но это же случайная двадцатка, – сказал я, отводя глаза.

Ледяные глаза Роальда пронзили меня. „Сажал я одного“. Он ловко поймал меня на этой двадцатке. Только Алиса ничего не понимала. Куталась в тоненькую простынку, поводила голым плечиком и не сводила глаз со страшного пятнистого академика. Он бил клинья под жену ее бывшего любовника, а заодно пытался кинуть нас на миллион. Она боялась его даже больше чем Роальда.

– Не верь ему.

– Зачем же мне врать?

– Не знаю. Только вы все равно врете! – упорствовала Алиса.

– Вы сможете узнать голос своей помощницы?

– Алиночки?

– Ну да.

– Еще бы!

– Ну позвоните ей.

– Она дома? Она сейчас дома?

– Она в ночном клубе, – назвал Роальд номер телефона. – Только не спрашивайте, что это за клуб. Вы там не бывали, а вашей помощнице понравилось. Пьет мартини и ждет звонка.

– Ее там силой держат?

– Да как сказать. Наверное, нет. Но при ней два крепких человека.

Алиса, как зачарованная, набрала названный номер. „Алиночка, миленькая!“ Голос ее прямо звенел. Академик слушал бывшую актрису с любопытством. Роальд тоже. „Алиночка, миленькая! – причитала Алиса. Видимо, они понимали друг друга на каком-то особенном, недоступном для обычных людей уровне. – Алинчик, сладкая! Тебя мучают? Убей их всех! – приказ прозвучал совершенно невероятно, но Мерцанова так и крикнула в трубку: – Убей их всех! Я сейчас прикажу Кручинину и мы приедем“.