Мировой кризис

Бойня началась; слышен гул орудий. Вся Европа в походе! 15 млн. штыков готовы вонзиться в 15 млн. человеческих тел, готовы убить 15 млн. верных, храбрых, жалких, смущенных событиями людей! Мы перешли область войны. Каковы основные вехи ее? Непонимание условий современной войны французским генеральным штабом, безумное устремление людей в синих и красных мундирах навстречу огню пулеметов и скорострельных орудий. Германский завоеватель в наступлении приобретает тем самым все выгоды оборонительного положения. Цвет французской армии, ее лучшие боевые офицеры погибли в боях на границах! Самый худший вид защиты в широком масштабе – защита, которая сводится к тому, чтобы подставлять себя под выстрелы неприятельских орудий. Близорукое непонимание условий войны в свое время залило кровью холмы Наталя и поля Манчжурии. Ни один генерал на протяжении всей истории не имел таких шансов успеха, какие достались на долю Жоффра. Ему достаточно было только сказать: «Пусть нападающие нападают. Пусть они знают, что ядра убивают людей, а земля останавливает ядра». Французские солдаты 1914 г. по своим военным качествам, по своей железной выдержке ничем не уступали солдатам тех главных неприятельских войск, которые наступали на Францию.

Затем благородная твердость французской армии, умевшей стать выше поражений и совершенных ошибок, сражавшейся так, как если бы она шла за Наполеоном в дни его славы! Кровавые поражения вдоль всего фронта, восемь переходов вглубь страны при отступлении, – явно ошибка в расчете, – и никогда ни одного упрека, ни одной жалобы, ни одной фразы вроде: «Nous sommes trahis!»[78] Франция твердо решила победить или умереть, убежденная в том, что ей дано право выбора такой альтернативы.

Так мы достигаем Марны. Эта битва навсегда останется самой таинственной битвой всех веков. Сквозь туман времен легче понять, как победил Ганнибал при Каннах, чем понять, почему Жоффр одержал победу при Марне. Никакого резкого перевеса сил ни с какой стороны, кроме только того, что нападающие, как это обычно бывает, немного опередили свои подкрепления, а защищающиеся отошли к своим резервам, – факторы хотя и важные, но отнюдь не решающие. Очень мало настоящих боев, сравнительно мало несчастных случаев, никаких решающих моментов на всем огромном поле сражения; пятьдесят объяснений, прекрасно подкрепленных документами, 500 томов рассказов и комментариев, и несмотря на все это – победа остается все той же тайной! Каковы же были причины того, что отступление превратилось в победу, которая дала миру возможность прийти на помощь Франции? Там, где на чашу весов положены великие события, каждый малейший факт или фактор может иметь решающее значение. Некоторые говорят, что таким фактором явилось великодушное наступление России, повлекшее за собою отозвание германским штабом двух армейских корпусов, которые должны были обойти французов с фланга; другие считают, что это – заслуга Галлиени, из Парижа в мгновение ока очутившегося на фронте, или заслуга Жоффра с его хладнокровием и стойкостью. Мы, англичане, естественно, склонны останавливаться на той роли, которую сыграл сэр Джон Фрэнч с его пятью дивизиями; многие другие также заявляют основательные претензии по поводу своего участия в этом деле. Но если бы мне надо было указать на тот именно момент, когда положение определилось, то я указал бы на приезд в ночь 8-го и утром 9 сентября в главную квартиру армий Бюлова и Клука полковника германского генерального штаба Гентша, превысившего свои полномочия или с согласия верховного командования отдавшего приказ немедленно начать отступление. Никакой надобности в таком отступлении не было. В сущности, германцы могли окопаться там, где они стояли, а кое-где даже продолжать наступление. Тогда требовалось лишь непрестанное усилие воли и готовность всем рисковать там, где и без того все уже было поставлено на карту.

Отчаянная битва на Изере была сопряжена с меньшим риском, и исход ее не был в такой степени важен. Обе стороны были измучены, но обе получили подкрепление. Это была только длительная схватка слабеющих противников, в несколько раз более кровавая, чем битва на Марне, но не повлекшая за собой никаких решающих последствий. Тем временем обороняющиеся научились окапываться, научились тому, что несколько сот храбрых, хорошо вооруженных и обученных солдат могут остановить наступление десяти тысяч и уложить своими пулями половину на месте. Отражение наступления силами пехоты, которая, засев в окопах, встречает неприятеля ружейными залпами, представляет собой новый прием, который вое чаще и чаще применяется в этой войне, которая ознаменована столькими испытаниями, а в 1914 г. еще не было технической возможности путем артиллерии, газов или танков преодолеть ее. Так подошли мы к траншейной войне; наступили рождественские праздники, и с ними – небольшая передышка.