Мировая экономика

Российская академия наук, похоже, не хочет перестраиваться, она видит для себя лишь одну проблему – увеличение бюджетного финансирования. Но финансирование стало нарастать, а перестроечные процессы не идут. В то же время растет разрыв в оплате труда между академиками и рядовыми научными сотрудниками РАН, растут номенклатурные доходы от сдачи имущества в аренду и из других источников, сохраняется огромная избыточность персонала, работающего в институтах, которые, как и в советские времена, являются отстойниками для «своих» людей [135] . И ни один исследовательский институт по экономическим наукам не собирается проводить исследования ни по теоретической политэкономической сущности социализма, который мы строили 74 года, ни по экономике страны за XX столетие с выявлением реальных тенденций ее развития и эффективности.

Нельзя не обратить в связи с этим внимания на мнение лауреата Нобелевской премии по физике академика Ж. Алферова о том, что «академия все больше обособляется от настоящей науки и становится замкнутым сообществом, которому в силу обстоятельств удается устраивать свою жизнь за счет государства». И еще: «…Верхушка академии все дальше отделяется от народа, все больше превращается в чисто бюрократическую тусовку, все меньше пытается сделать хоть что-нибудь, что помогло бы ученым проводить их эксперименты, полевые изыскания etc. и вообще выживать в сложившейся ситуации. Процесс этот закономерен и зашел в такую стадию, что уже вряд ли обратим… На этом фоне и впрямь кощунственным кажется и многократное повышение академического довольствия, и фанфарное возобновление действительно нужных академических научных сессий» [136] .

Другой физик, Зе Дон Квон из Новосибирска, зав. лабораторией Института физики полупроводников Сибирского отделения РАН, полагает, что сегодня «многие научные сотрудники упиваются критикой правительства, губящего замечательную российскую науку, вспоминая об эпохе великой советской науки… Не стоит плакать по поводу умершей великой советской науки. Она всего лишь Миф… Именем Науки благословляли БАМ, переброску рек, милитаризацию страны и прочие безумия социалистического народного хозяйства. Сейчас российская наука – это все та же советская наука. Только сильно обедневшая. И в этом главная опасность для слабых еще ростков нормальной Науки… Выход из этого критического состояния найдется где угодно, но только не в коридорах Российской академии наук, которая просто в принципе не в состоянии провести вразумительные реформы, а не только в силу проевшей ее бюрократии. Гораздо существеннее другое. Она как была, так и осталась Академией наук СССР и другой быть не может» [137] .

В другой статье Зе Дон Квон пишет, что академические институты «оказались феодальными хозяйствами, во главе которых стояли феодалы советской закалки со всей своей дворней, включающей, как водится, людей, разных по таланту, независимости суждений и холопской преданности. Если во главе академического института воцарялся барин-гений, то тогда получался Институт физических проблем или Институт химической физики… Если же, что в годы застоя случалось намного чаще, во главе вставал барин-посредственность, то получался второразрядный академический институт… вместо дружной команды профессионалов – обиженная на новые времена, сильно постаревшая и так и не забывшая свое замечательное советское прошлое команда академиков. Вместо верящих в необходимость и успех реформы научных сотрудников – огромная армия служащих академических учреждений, настроенных не менее агрессивно против каких-либо реформ, чем их старшие братья-академики» [138] . В этих словах, увы, много правды. Вспоминаются слова крупнейшего советского физика академика Л. Арцимовича, который писал, что «некоторые наши (советские. – В.К.) институты можно сравнить с государствами эпохи раннего феодализма, состоящими из отдельных мелких наделов-лабораторий… Каждый обрабатывает свой индивидуальный научный огород и больше всего на свете боится, как бы не заставили его изменить тематику» [139] .

Российский лауреат Нобелевской премии по физике за 2003 г. академик В. Гинзбург пишет: «Меня возмущает апатия и равнодушие. Из-за этого академия плохо работает, отделения плохо работают… У нас почему-то считается, что, если человек стал директором, он обязательно должен стать академиком. Но менеджер – еще не означает ученый. Хорошо хоть олигархи не стремятся в академики. Могли бы, ведь их интеллектуальные способности не ниже, чем у академиков» [140] .