Миров двух между...

Я встал и снова присел:

– По старому обычаю…

Секунду мы молчали, потом я огляделся, убедился в том, что поблизости нет аборигенов и никто не заметит, как я свалюсь с неба, нажал кнопку люка, скользнул вниз:

– Пока!

Наверное, если бы кто-то из местных жителей наблюдал мое появление, это оставило бы у него самые глубокие и неизгладимые впечатления на всю жизнь. Представьте, вдруг в воздухе, совершенно из ничего, возникают ступни, обутые в самодельные сандалии, потом лодыжки и так далее, пока наконец не появляется крепкий мужчина в белом одеянии. Заметьте, все это происходит метрах в полутора над булыжниками мостовой. Мужчина приземляется, быстро оглядывается, удовлетворенно вздыхает и топает по улице, задумчиво поправляя складки гиматия.

К счастью, появления моего никто не видел. Я бы не пережил, если какой-нибудь абориген, а не дай бог, прекрасная аборигенка лишились после этой картины разума или стали религиозными фанатиками и бегали по городу, крича: «Бог родился из воздуха! Бог родился!» А потом бы их сожгли как еретиков или что там у них, у атлантов, делают с еретиками…

Поймав себя на внутреннем балагурстве, я понял, что нервничаю. Что ж, даже космодесантники не привыкли быть разведчиками на населенных планетах, по той простой причине, что пока таких планет им не попадалось. Значит, я первый! Можно гордиться.

Горжусь и иду дальше. С трудом уворачиваюсь от несущегося с огромной скоростью и такой же огромной корзиной на голове рослого белокурого мужчины. Уже задним умом понимаю, что это не атлант, потому что нос у него обыкновенный, как у всех людей на Земле.

Задираю голову вверх, но, естественно, не вижу бота. Зато они меня видят.

– Мы здесь, Юра…

Голос Линекера сосредоточен и строг.

Негромко делюсь своим открытием. Геров отвечает почти сразу:

– Скорее всего это раб. У атлантов рабы были из военнопленных – греков, финикийцев, этрусков, египтян… Так что рабы здесь не атланты… Хотя может иметь место и долговое рабство, такое бывало на Земле…

Движение на улице весьма оживленное. Люди лавируют между себе подобными, сталкиваются, ругаются, жуют что-то зеленое, красящее губы в мертвенно-коричневый цвет. То и дело воздух оглашается криками возниц и грохотом большеколесных колесниц. Народ собирается группами, что-то обсуждает, указывает в сторону храма.

Пристраиваюсь к небольшой компании неторопливо двигающихся мужчин в таких же белых одеждах, как и моя, глазею… Попутчики мои оживленно переговариваются к вящей радости Богомила, неустанно впитывающего информацию. Поскольку крохами знаний Геров время от времени делится со мной, узнаю, что храм, к которому мы направляемся, называется «Жертвенным», гора, на склоне которой он выстроен, – «Священной», горный хребет – «Горами Трезубца», а на вершине пирамиды блестит ни много ни мало – дворец Детей Владыки Океана. Столица же именуется и Посейдонией, и Священным городом. В общем, сплошная святость…

Стены домов, мимо которых я неспешно дефилирую, покрыты надписями. Но, к огорчению Богомила, атланты не обращают на них никакого внимания, вслух, во всяком случае, не читают. Не может Геров понять и того, что же происходит в городе, хотя явно что-то должно произойти, и скорее всего не очень плохое «что-то», иначе лица мужчин и женщин не были бы радостно ожидающими. Хотя, если припомнить историю, для наших предков, прозябавших в Средние века, казнь на площади была своего рода развлечением…

Украдкой сравниваю свою внешность с внешностью прохожих, успокаиваюсь – все добротно, все по-атлантски.

Тем временем улица приводит меня к округлой площади.

– Юра, отряд воинов, – предупреждает Линекер.

Теперь и я вижу вооруженных людей. Это крепкие плечистые и горбоносые парни, с копьями в руках и непроницаемыми лицами. Шагают они так, словно улица перед ними совершенно пустынна и ничто не мешает им идти куда вдумается. Воины останавливаются посреди площади, выстраиваются в несколько кругов, подобных каналам, которые окружают столицу Атлантиды.

За этой живой изгородью появляется бритоголовый худощавый старик в ярко-красной с синими полосами одежде. Его подхватывают несколько пар рук, и через мгновение старик уже возвышается над толпой, прочно опираясь на плечи солдат.

– Жрец, – коротко информирует всезнающий Геров.

– Похоже, сейчас выступать будет, – предполагает Линекер и оказывается прав.

Голос у старикана совсем неподходящий для такого сухопарого тела. Он гремит над площадью, заставляет народ замереть в каком-то суеверном экзальтированном ожидании.

– Жрец говорит, что сейчас состоится мероприятие по принесению жертв Великому Богу, – информирует меня Геров.

– Так и сказал: «мероприятие»? – тихо спрашиваю я.

– Нашел время острить! – сердится Геров.

– Будь осторожен, Юра, – просит Линекер. – Черт их знает, что у них на уме.

– Ладно, – соглашаюсь я, а согласившись, подхожу ближе к толпе, окружающей живую цепь воинов.

Толпа всколыхнулась, загомонила, потекла в сторону храма.

И я поплыл вместе с ней. Мне наступали на ноги, и наступали больно.

В конце концов удается выбрать место, откуда виден вход в храм.