Миронов

«Был целый ряд случаев, когда назначенные на ответственные посты комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали, злоупотребляли властью, чинили всякие насилия над населением, отбирая скот, молоко, хлеб, яйца и другие продукты и вещи в свою пользу; когда они из личных счетов доносили в Ревтрибунал на граждан и те из-за этого страдали... Отдел розысков и обысков при Ревтрибунале, а также те же комиссары при производстве обысков отбирали вещи, продукты – совершенно беззаконно на основании лишь личных соображений и произвола, причем, как видно из переписок по дознаниям, отобранные предметы исчезали неизвестно куда. Эти отобрания и реквизиции производились сплошь и рядом, как можно судить по жалобам письменным и устным, с совершением физических насилий. Эти действия, в особенности отдела розысков и обысков, настолько возбуждали население района, что было признано необходимым возможно скорейший разгон этого отдела, что, однако, не было приведено в исполнение, потому что наступил момент общего восстания в Хоперском районе и необходимости срочной эвакуации ввиду наступления деникинских банд. Как будет видно дальше, одной из серьезных и главных причин всеобщего восстания в Хоперском районе была, несомненно, террористическая по отношению к мирному населению политика Ревтрибунала, руководимая неправильными указаниями из Гражданупра... Дело в том, что трибунал разбирал в день по 50 дел, а по этому можно судить, насколько внимательно разбирались дела. Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные: старики, старухи, дети. Известны случаи расстрела старухи 60 лет неизвестно по какой причине, девушки 17 лет по доносу из ревности одной из жен, причем определенно известно, что эта девушка не принимала никогда никакого участия в политике. Расстреливались по подозрению в спекуляции, шпионстве. Достаточно было ненормальному в психическом отношении члену трибунала Демкину заявить, что подсудимый ему известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу... Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, с гиканьем, криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свею наготу, издевались и запрещали это делать... Начало восстания было положено одним из хуторов, в котором Ревтрибунал в составе Марчевского, пулемета и 25 вооруженных людей выехал для того, чтобы, по образному выражению Марчевского, пройти Карфагеном но этому хутору».

10

Миронов, узнав о директиве Свердлова и вандализме ревкомовцев, чуть не стонет от боли. Он обращается к Ленину:

«Требую – прекратить истребление казаков!..

Вместо политической мудрости, политического такта, искреннего стремления к прекращению братского кровопролития, пришлось в газетах читать: «Новые губернии». И: «Все оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению». Хотел бы казак бросить белых и перейти к красным, но тут – подлежит истреблению. Значит, воюй, бейся насмерть?! Глупее, коварнее не придумаешь. Если уж смерть, так с оружием в руках; не подыхать же, как собаке?! Человечество должно жить, чтобы никакого насилия над человеком, который трудится, не было. Он свободно должен работать, хотя бы над тем, с чем застала его революция... Коммунистам надо не прекращение борьбы, а ее продолжение с целью уничтожения зажиточного... Такой политики я больше поддерживать не могу. Я борюсь с тем злом, какое чинят отдельные агенты власти. При всей кровожадности коммунистов, всей России им все-таки не перестрелять... Я не могу быть на стороне Деникина, Колчака, Петлюры, Григорьева и др. контрреволюционеров, но я с одинаковым отвращением смотрю и на насилия лжекоммунистов. Не могу молчать! И что коммунизм дело доброе – отказываюсь верить... Всей душой страдаю за трудовой народ».

Вешенский ревком возглавлял член Донбюро И. Решетников. Сырцов, руководитель Донбюро, как бы оправдывая действия своего выкормыша, доносил Секретариату ЦК: «Уважаемые товарищи, считаю для сведения Секретариата сделать несколько разъяснений... Расстрелянных в Вешенском районе около 600 человек».

Мол, неправду люди говорят, что много расстреливали в Вешенской станице, всего лишь 600 невинных душ.

Шолохов писал Горькому в 1931 году: «Некоторые ортодоксальные вожди РАППа, читавшие 6-ю часть, обвинили меня в том, что я будто бы оправдываю восстание, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона. Так ли это? Не сгущая красок, я нарисовал действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно опустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков, или расстрелы в станицах Казанской и Шумшшнской, где количество расстрелянных казаков в течение 6 дней достигло солидной цифры 400 с лишним человек».