Мирон сын Мирона

— Ты так же плакал у него? Теми же слезами? Ты жалок, как больная собака… Я даже не смогу казнить тебя… Пусть отец разговаривает с тобой, и сам решает, что с тобой делать…

Отошёл в сторону, уже не глядя на того, кого презирал. Но герцог Вальден, всё это время молча наблюдающий, спросил Мирона:

— Куда вы собирались бежать?

Адорр поглядел на герцога снизу и через бровь, шепнул чуть слышно:

— В Руон…

— Герцог там?

— Я не знаю…

— Когда ты видел его в последний раз?

— Тогда… в самом начале…

— За всё это время он ни разу не приезжал в Райрон? — Адорр отрицательно покачал головой. Олдер тоже заинтересовался вопросами герцога и смотрел на брата. — Три с половиной месяца, — подвёл итог герцог Вальден.

— Иди к себе… — приказал Майнор.

Адорр ушёл. Герцог Вальден проговорил негромко:

— Мой вам совет: отправляйте всех троих в Мирополь, и побыстрее… Король решит, что с ними делать… Лучше всего — прямо сейчас или утром…

Но Майнор возразил ему:

— Когда поймаю главного зачинщика.

Герцог лишь кивнул головой, понимая тщеславие наследника. Что же, ему хотелось всего и сразу. Молодость.

— Герцог, вы можете сделать так, чтобы среди народа разошёлся слух, что у нас в руках жена и сын герцога?

— Можно попробовать это сделать через слуг и беженцев. Завтра уже весь Райрон будет это знать, Северный Райрон, — поправил себя.

— Хорошо.

Майнор остался один, допил вино из кубка, что осталось. День, какой удачный день. Самый лучший день в жизни. Даже усталости не чувствуется от того прилива чувств, что пережил. Кажется, горы свернуть можно.

Пошёл в смежную комнату, остановился в дверном проёме, осматриваясь в полумраке. Няня уже уложила ребёнка спать. На большом ложе он, развёрнутый из одеяла, казался маленьким, спал беспокойно, вздрагивая руками. Мама его ещё не знает, что он уже здесь, она думает, что он в безопасности. Зря она так думает. Она должна знать.

*

Аэлла сидела на деревянном лежаке, на соломенном матрасе, вжавшись в угол, вскинула голову на свет и идущих людей. Кто это может быть так поздно? Спустила ноги вниз и одёрнула подол платья, сжала пальцами мягкие углы шали. Губы сжались сами собой, когда в свете факела она узнала фигуру Майнора. Тюремщик отпёр замок на решётке, открыл дверь, всунул в угол стены горящий факел, ушёл. Майнор прошёл в глубь тюремной камеры и остановился недалеко от Аэллы. Она не стала подниматься перед ним, смотрела снизу, потом шепнула:

— Я должна была догадаться, что вы не оставите меня в покое, это было бы слишком просто.

Олдер не смог скрыть улыбки, разве она могла испортить ему настроение? Заговорил неторопливо и негромко, знал, что будет услышан даже в треске факела.

— У меня для тебя новость. Для меня — хорошая. Для тебя — вряд ли. — Аэлла продолжала смотреть на него снизу, не меняясь в лице. А чего он от неё хотел? Олдер продолжил:- Мои люди на реке поймали женщину с ребёнком и мальчишку, их охраняли. Не знаешь, кто бы это мог быть? Как думаешь?

Аэлла нахмурилась, сверкнув глазами. Сильная тревога ударила колокольным звоном по нервам, всё тело задрожало в страхе за сына. Нет! Он говорит неправду! Уард не может оказаться в его руках… Он должен быть спасён…

— Я не верю… Это неправда… — её голос разорвал тишину тюрьмы, а Майнор, не говоря ни слова, кинул на матрас кольцо с райронским гербом. Аэлла, не глядя, нашла его и поднесла к лицу. О, Боже! Она давала его Адорру… На нём была сейчас засохшая кровь.

Аэлла спросила вдруг, скривив губы:

— Вы убили своего брата? — В голову лезло невесть что при виде крови. Но Майнор лишь пренебрежительно усмехнулся, передёрнув плечами:

— Ещё чего! Стал бы я руки марать, пусть сам король разбирается с ним и королевский суд, его накажут по закону…

Аэлла поднялась вдруг на ноги, спросила громко, не сводя огромных испуганных глаз:

— Что с моим сыном? Что вы сделали с ним?

Майнор улыбнулся с заметным чувством превосходства, оно доставляло ему несказанное удовольствие, несравнимое ни с чем.

— А как думаешь сама? Он — сын государственного преступника, с ним разговор особый…

— Он — ребёнок! — закричала Аэлла в бессилии, стиснула кулаки, казалось, вот-вот и бросится на Майнора.

— Ты права, он ребёнок, ребёнок преступника, и должен быть наказан, как этого требует закон войны.

— Какая война! Не может быть войны с детьми, кто бы ни были их отцы!.. Он ещё ничего не понимает, ему и года нет…

— Вполне хватит…

Аэлла не выдержала, бросилась вперёд, собираясь ударить кулаками в грудь, закричала:

— Где он? Где мой сын? Что вы сделали с ним? Где мой мальчик? Что с ним?..

Олдер поймал её руки за запястья и держал, не подпуская к себе, потом притянул ближе и шепнул в лицо:

— Скоро вы увидитесь с ним, скоро вы все трое будете вместе, там… — указал глазами наверх, — на небесах…

— Пустите меня! — закричала Аэлла, и Олдер оттолкнул её от себя на соломенный матрас тюремного лежака, спросил твёрдо:

— Где твой муж?

Аэлла хрипло дышала, упав на локоть, уронила шаль, второй рукой закрыла живот, глянула на брата Идвара снизу.

— Я не знаю… Я давно не видела его…

— Три месяца?

— Больше…

Олдер усмехнулся и подошёл ещё ближе, спросил с улыбкой: