Мириада

Они продолжили свой путь, осторожно двигаясь вперед. Николай освещал фонариком прежде всего дно туннеля, чтобы не споткнуться. Но здесь, в отличие от подвала дома, ничего не было, лишь изредка попадались небольшие осколки каменной кладки. Кирпичи, когда-то выложенные в качестве пола, со временем неравномерно осели под грунт и выпирали из-под него своими острыми краями, давя на подошвы кроссовок. С каждым пройденным шагом воздух становился неприятнее, приобретая всё более затхлый запах. Николай между тем продолжал рассказывать. Майя понимала, что он пытается отвлечь ее от переживаний, но слушать все равно было интересно.

— Улица Николаева — это не такое уж и старое название, его дали в честь космонавта, который служил в одной из частей Смоленского гарнизона. А в прежние времена улица называлась Первой Краснинской. Эта часть города — одна из наиболее древних, так что я не удивлен, что сюда был когда-то проложен подземный ход. Здесь в старину неподалеку был соляной магазин, а подвал дома, из которого мы ушли, построили вначале тридцатых годов. Вдруг Николай резко остановился.

— Что случилось? — спросила взволнованно Майя, невольно уткнувшись лицом в его спину. Николай отодвинулся в сторону, и она увидела целый скелет человека, а вернее его мумифицированные останки. Это была смесь из костей, ткани и кожи, что придавало его виду еще больше ужаса. Скелет как будто сидел, облокотившись на стену туннеля. Рядом с ним лежал старый советский ручной фонарь классической цилиндрической формы.

— О господи! Что это? — спросила Майя.

— Не знаю, — Николай нагнулся, освещая фонариком находку. — По всей видимости, это мужчина. Широкая грудная клетка, относительно узкий таз и крупные кисти. Малоприятная находка. И, видимо, придется сюда потом направить ребят, чтобы подняли его и установили личность. Не дело это, что человек умер, а родственники даже не знают, что случилось с ним.

— Я бы не стала этого делать. Любые путешествия под землей опасны. Все уже давно смирились с его исчезновением, — возразила Майя.

— Ладно, об этом мы подумаем позже, — сказал Николай.

— Как думаешь, сколько он здесь уже лежит? — спросила Майя.

— Сложно сказать, Майя. Я не патологоанатом. Думаю, лет пятьдесят точно, — ответил Николай.

— Это так ужасно! — сказала Майя, шмыгнув носом.

Они двинулись дальше. Николай что-то рассказывал про установку личности в его собственном опыте и в практике его знакомых коллег, но Майя уже толком не слушала его. Да и он, похоже, бубнил все это, лишь бы в туннеле не было тихо. Она механически шла за ним и все время шмыгала носом. Она так плакала про себя. Этому она научилась еще в прежней жизни: когда хочется плакать, но как-то неудобно это делать на людях, то можно просто шмыгать носом. «Шмыг-шмыг» — и тебе уже немного легче. Наверное, сейчас они с Николаем думали об одном и том же. Они тоже могут не выбраться отсюда. «И будет здесь уже три скелета, один из которых женский. Так странно, ведь он как-то спустился сюда, почему же не вернулся обратно? Может, поломал ногу? А может, его убили, а сюда принесли тело? Такое ведь тоже может быть. Спросить Николая? — размышляла Майя. — Нет, наверное, лучше его сейчас не трогать расспросами. Ему тоже тяжело, просто он крепится передо мной, ведь в его глазах я — юная девушка». Николай вновь остановился, прервав поток Майиных мыслей.

— Что такое? — с замирающем сердцем спросила Майя.

— У нас проблемы, — сказал Николай и опять отодвинулся в сторону. Майя увидела, что впереди ход закрыт старой кованной решеткой, а за ней туннель будто бы расширялся. — Давай-ка посвети мне фонариком, попробую что-нибудь сделать.

Майя безропотно взяла фонарик. Внутри у нее всё упало. Она думала о том, что теперь им не выбраться отсюда. И человек этот погиб, наверное, так же. Он наткнулся на закрытый ход и не смог пройти дальше.

Николай всей массой своего тела налег на проржавевшую пористую решетку и стал давить, и она начала крошиться. Майя не могла поверить своим глазам — похоже, решетка настолько проржавела, что стала медленно рассыпаться. В один миг отчаяние вдруг сменилось надеждой.

— Майка, нам бы какой-нибудь предмет, которым можно бить по решетке. Видать, под действием влажности за несколько столетий она сильно испортилась. Просто крошится. У меня ничего такого нет. Термос мне жалко, нам еще чай понадобится. Да и его материал хлипкий.

— Может, попробуем взять фонарь того несчастного парня? — предложила Майя.

— Отличная идея, — сказал Николай, и они двинулись обратно по подземному ходу к мумифицированному скелету. — В советские времена вообще вещи делали хорошо, они долго служат. А решетку поставили очень давно, скорее всего в семнадцатом веке. Я сначала думал, что это со времен Наполеона, но, видимо, ошибся. Слишком плохое у нее состояние.

Вернувшись к останкам погибшего, они забрали фонарь, лежавший рядом с ним, и пошли обратно к решетке. Николай рассматривал старый осветительный прибор, внутри которого была лампа накаливания.