Мираж в обручальном кольце

Я вздохнула и согласилась. Мы пришли в магазин и тут же встали перед выбором. Ни одна из нас толком не помнила, какого возраста ребенок у Ларисы.

— Несколько месяцев без разницы, — попыталась схитрить Катька.

— Это в твоем возрасте месяцы уже роли не играют, — сказала я. — Ты вообще скоро и годы потихоньку убавлять начнешь.

— Что ты имеешь в виду? — взвилась Катька. — Ты вообще, если на то пошло, старше меня почти на три года.

— Не кипятись ты, — с досадой буркнула я. — Никто твой возраст и не считает. Просто к слову пришлось.

Но Катька продолжала дуться. И что я ей такого сказала? Надо же, какая обидчивость. Чтобы сгладить напряженное молчание, я сказала:

— Глупо дарить ребенку погремушку или резиновую зверюшку, если ему уже почти год. Нужно дарить с таким расчетом, чтобы он мог радоваться нашему подарку хотя бы несколько лет.

— Ну, конечно, — хихикнула Катька. — Подарим ему игровую приставку. Пусть смотрит на нее и радуется, предвкушая, как он когда-нибудь, скажем, лет через десять начнет в нее играть.

В результате мы остановились на большом мягком коричневом медведе, на груди которого было написано почему-то по-английски, что он нас любит. Мы рассудили, что это поможет ребенку пораньше приучаться к иностранному языку. И купили полезную игрушку.

— Это точно ее дом? — спросила Катька, когда мы подъехали к нужному парадному.

— Точно, — заверила ее я, вылезая сама и с кряхтением выволакивая с заднего сиденья нашего огромного медведя.

— А мне кажется, что это другой дом, — упрямо возразила Катька.

Я снова заверила ее, что это именно тот самый нужный нам дом. Но Катька нашла новый повод для беспокойства.

— Ты знаешь номер ее квартиры? — спросила она у меня.

— Не знаю, — по-моему, очень спокойно ответила я ей.

Но Катьку почему-то снова обиделась.

— Вечно ты на меня орешь, — сказала она. — Нельзя же так распускаться только из-за того, что ты старше меня на несколько паршивых лет.

Наступил мой черед разозлиться. Но в отличие от Катьки я сдержалась. И молча потащила медведя наверх. К квартире Ларисы. То есть, собственно говоря, точно номера квартиры я не знала. Но полагала, что на нужном этаже спрошу у кого-нибудь из соседей.

В первой же квартире, куда я позвонила, дверь мне доверчиво открыла крепкая еще бабка в очках.

— Лариса? — спросила она у меня. — Это какая же Лариса? Та, что с грудным ребенком?

— Она, — быстро кивнула я.

— А она с ребенком только что ушла гулять, — проинформировала меня бабка. — Я их встретила с коляской, когда из магазина возвращалась. Но вы позвоните, может, мать Ларисы дома.

Указав нам нужную квартиру, бабка быстро захлопнула дверь. Нужная нам дверь оказалась обитой черным кожзаменителем. Я позвонила, и сначала никто не открывал. Я позвонила еще и еще два раза. После этого в квартире послышался какой-то шум, и замки в двери заскрежетали. Затем дверь распахнулась, и мы с Катькой с удивлением увидели прямо перед собой молодого долговязого парня.

В том, что он тут живет, а вовсе не зашел в гости выпить чаю, не оставляло сомнения полотенце, обмотанное вокруг бедер парня. Он смотрел на нас с не меньшим удивлением, чем мы на него. И я бы даже сказала, что смотрел он на нас с плохо скрытой неприязнью и недоумением.

— Лариса дома? — ляпнула я.

— Нет ее, — отрезал парень.

— А ее мама?

— На работе, — снова резко сказал парень, пытаясь захлопнуть у нас перед носом дверь, демонстрируя тем самым очень плохое воспитание.

Я не привыкла сносить такое хамское обращение от всяких недоносков. Мы пришли в гости с подарком, а он с нами даже поговорить не хочет. К тому же и не к нему пришли, а к хозяйке квартиры. Безобразие. И я сунула ногу между закрывающейся дверью и порогом. Успела я буквально в последний момент. И ногу мне ощутимо прижало дверью. Хорошо еще, что сегодня на мне вместо мягких кроссовок были жесткие кожаные ботинки, которые несколько смягчили сжатие.

— Что вам нужно? — наконец спросил у меня парень, когда убедился, что ногу я убирать не собираюсь, и дверь ему не захлопнуть.

— Мы пришли проведать Ларису, — повторила я. — Как она?

— Отлично, — быстро сказал парень. — Теперь, может быть, уберете ногу? И уберетесь сами?

А он продолжает хамить! Ну так пусть попробует собственного пирога.

— Ни за что! — ответила я. — Раз уж пришли, то останемся.

— Да кто вы такие? — возмутился парень.

— Мы Ларисины подруги, — сказала я. — А вот кто ты такой? Насколько я помню, Лариса живет со своей матерью и маленьким сынишкой Стасом. Ни о каких хмырях с банными полотенцами вместо костюма она не упоминала.

— А я ее знакомый, — быстро ответил парень. — У нас дома до сих пор не включили горячую воду. Вот и я напросился к Ларисе помыться. А вы меня вытащили из теплой ванны и держите тут на сквозняке. Босого. И еще хотите, чтобы я с вами вежливо разговаривал.

В его словах был резон. Вообще-то, если бы меня вытащили из ванны, я бы тоже вряд ли была особо любезна.

— Так мы пройдем? — спросила я, отодвигая парня в сторону. — Подождем Ларису? Чего тебе босым с нами, тепло одетыми, препираться?