Мираж в обручальном кольце

Мы прошли по коридору и оказались в комнате на одного человека. Тут же стоял телевизор, имелось еще два кресла и стол, на котором лежало несколько книг в ярких обложках. Я присмотрелась и увидела, что это все детские сказки, раскраски и книжки с картинками. Кроме того, в комнате повсюду валялись мягкие игрушки.

– Странно, Тамарочки тут нет, – сказала медсестра. – Должно быть, она отправилась на кухню за добавкой.

– Тамарочки? – недоуменно прошептала мне Катька на ухо. – Кто это такая? Нам ведь нужна Татьяна. Татьяна Рюрикова.

Тем временем медсестра уже вела нас в сторону кухни.

– Вы уверены, что нам нужна именно эта самая пациентка, которую мы ищем? – спросила я у Федора Ивановича. – Мне помнится, Валентин называл нам другое имя.

– Должно быть, вы перепутали, – уверенно ответил мне врач. – У нас есть только одна пациентка, которую поместил к нам Валентин.

– Видимо так, перепутали, – только и оставалось мне кивнуть.

Врач выглядел на редкость искренним.

– Кстати, как его здоровье? – неожиданно спросил у меня Федор Иванович.

– Чье? – не сразу поняла я.

– Валентина, само собой разумеется. Вы давно его видели?

Я растерялась.

– Давно, – ответила за меня Катька. – Больше месяца назад. Вроде бы у него все было в порядке.

– Очень хорошо, – сказал врач. – Потому что он задерживает платеж за пребывание у нас Татьяны уже на несколько дней.

– Простите! – перебила врача Катька. – Но вы сказали Татьяна, а медсестра ушла разыскивать какую-то Тамару.

– Я вам всю объясню, – кивнул врач. – Так вот, что касается оплаты: в принципе то, что Валентин задерживает платеж, это не беда. Несколькими днями раньше или позже, какая разница. Но такое опоздание со стороны Валентина это очень странно. Обычно он просто маниакально пунктуален.

Но продолжить эту интересную тему нам не удалось, потому что мы оказались на кухне. Тут стояли легкие пластиковые столики и такие же разноцветные стулья. В разных концах кухни сидело несколько человек. Трое мужчин и одна женщина.

– Танечка! – воскликнула медсестра. – Мы тебя ищем. К тебе посетители.

Женщина подняла голову от тарелки со сдобной булочкой, и мы вздрогнули. На лице пожилой женщины играла такая наивная, такая простодушная и безмятежная улыбка, какая бывает только у детей.

– Гости?! – воскликнула она радостным голосом. – Кто? Дядя Валя?

– Нет, Танечка, – ласково ответила медсестра. – Две тети.

Танечка поднялась из-за стола. И выяснилось, что она весит никак не меньше центнера. Пока она радостно, трусцой маленького слоненка приближалась к нам, у двух «теть» было время, чтобы хорошенько рассмотреть ее.

Без сомнения, это была Татьяна Рюрикова. Та самая женщина, портрет которой дала нам Маша. Татьяна Рюрикова с портрета двадцать лет спустя. Значительно располневшая, но это была, безусловно, она. Полнота странным образом помогла Татьяне избежать морщин, которые бы ей полагались по возрасту.

– Я их не знаю, – нерешительно заявила больная, оказавшись возле нас.

– Это друзья твоих родителей, – сказал врач.

– Да? – обрадовалась Татьяна, сразу проникаясь к нам симпатией и доверием. – А они скоро приедут ко мне?

– Скоро, – только и смогла я кивнуть.

– Скажите им, что я хочу шоколадный торт, – потребовала больная. – Мама знает, какой я люблю. Такой вафельный, а сверху шоколад. Я люблю только тот слой, который сверху. И чтобы он был из холодильника и хрустел на зубах. А нижние вафли я не люблю. Они с соей.

Мы с Катькой отлично поняли, о чем она говорит. В нашем детстве были эти вафельные торты, облитые шоколадом. И мы тоже не любили внутреннюю его часть, где вафли перемежались слоями солоноватой сои.

– Скажите, а почему все-таки вы ее зовете то Тамарой, то Татьяной? – тихо спросила я у врача.

– После автомобильной катастрофы, в которой погибли ее родители, больная впала в детство. И требует, чтобы ее называли Татьяной. Твердит, что это ее имя. И не желает откликаться ни на какое другое.

– Странно, – сказала я.

– Что вы! Вполне типично для человека, перенесшего тяжелое потрясение, – заверил ее Федор Иванович. – Мозг как бы старается спрятаться от страшных воспоминаний. И человек либо начинает считать себя кем-то другим. Либо, если детство у человека было счастливым, он впадает в детство. То есть возвращается в то время, когда о нем заботились и он находился в безопасности.

– А по документам она…?

– По документам она Тамара Роганова, – сказал врач. – Но мы привыкли называть нашу пациентку Татьяной. Все равно на другое имя она не откликается.

Катька тем временем уже успела основательно подружиться с Татьяной. И та потащила Катьку показывать ей свои игрушки.

– И что, она никогда не приходит в себя? – спросила я у врача, имея в виду больную. – Никогда не вспоминает свое прошлое, не осознает, сколько ей лет на самом деле?