Мираж черной пустыни

Оглядываясь назад, она поняла, что заставило ее тогда сказать правду. Джонатан. Было что-то такое в его больших карих глазах, заглядывающих прямо в душу, в его тихом умиротворяющем голосе, что располагало к откровенности. Все замечали эту особенность в докторе Джонатане Хейзе. Люди приходили к нему и рассказывали о своих радостях и горестях, а он слушал их с неподдельным вниманием.

Однако свои собственные эмоции доктор Хейз предпочитал не выставлять напоказ: если у него и были какие-то чувства, то он тщательно скрывал их за маской уравновешенного и степенного человека. Вот почему тот его импульсивный, страстный поцелуй в аэропорту — вчера? позавчера? — так удивил ее.

Дебора заметила, что дрожит от холода.

Ее волосы давно уже высохли, но она по-прежнему была одета лишь в один банный халат. У нее не было сил переодеться.

«Кристофер», — подумал она наконец.

Он не был ей братом.

Она старалась не думать о нем; с той самой минуты, как она закрыла дневник, она гнала от себя то, с чем нужно было разобраться. Показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Чтобы не упасть, она схватилась за ручку двери. То, с чем в течение целых пятнадцати лет она тщетно пыталась примириться, в одночасье рассыпалось в прах.

Она не была дочерью Дэвида Матенге. Она не была африканкой.

От осознания этого факта у нее перехватило дыхание. Дебора с трудом оторвалась от двери и прошла в ванную комнату. Уставившись на свое отражение в зеркале, на лицо, которое изучала тысячи раз, она пыталась отыскать в нем следы африканской крови, которая, как она много лет считала, текла по ее венам. Как часто она себя рассматривала, изучая каждую ресничку, каждую морщинку и складочку на своем лице, ища признаки другой расы, но в то же время молясь, чтобы никогда не найти их.

Она ухватилась за края раковины.

«У меня не было причины убегать. Никакого преступления не было. Я была вольна любить Кристофера. Я могла остаться в Кении».

На глаза снова навернулись слезы. Деборе казалось, что она угодила в ловушку. Будь здесь Джонатан, он бы помог ей справиться со своими чувствами; он бы показал ей, как одолеть смятение и замешательство. Но Джонатана не было. Осталось лишь жалкое отражение белой женщины.

Она подошла к кровати и взяла фотографии: Валентин верхом на пони; леди Роуз, смотрящая через плечо; молодая тетя Грейс; четверка босоногих детей, стоящих на солнце. Дебора посмотрела на оставшиеся три фотографии.

Поспешно убегая из Кении, она захватила с собой лишь несколько вещей: дневник Грейс, любовные письма, горстку снимков. Она завернула их в бумагу и перевязала веревкой, где они и пролежали все эти пятнадцать лет. Дебора не помнила, что было на этих фотографиях и почему она выбрала именно их. Но сейчас, взяв их в руки, она испытала странное желание — желание окунуться в прошлое.

На одной из фотографий был Терри Дональд: правой ногой он опирался о тушу носорога, а в правой руке держал ружье. Он был истинным воплощением мужчин семейства Дональдов: привлекательным и храбрым, мужественным и уверенным в себе, загорелым и большим любителем охоты, представителем третьего поколения рожденных в Кении белых людей.

Затем Дебора перевела взгляд на фотографию Сары. Совсем еще молоденькая: волосы пока не заплетены в тугие косички, улыбка по-девичьи застенчива, одета в школьную форму, которая дополняла и без того трогательный и невинный вид. Эта фотография напомнила Деборе о простых днях, лучших днях ее жизни.

На последней был изображен Кристофер. Он стоял на берегу реки, на островке солнечного света, в черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. На нем были солнцезащитные очки. Он улыбался и был невероятно хорош собой.

Дебора растерянно смотрела на Кристофера. Табу было снято. Она снова могла любить его.

«Что мне теперь делать?» — подумала она.

Дебора взглянула на стоявший на тумбочке телефон, вспомнила о миссии, о ждущих ее монахинях. «Я должна позвонить им и сказать, что я прилетела».

Но когда ее взгляд упал на голубую телефонную книгу, она замерла.

Ей казалось, что тихий и спокойный номер гостиницы начал заполняться людьми. Она надеялась, что плотно задернутые шторы и запертая на ключ дверь спасут ее от непрошеных гостей. Но они были здесь, в этой комнате, рядом с ней, — в этом потрепанном телефонном справочнике.

Она взяла его в руки. Думая обо всех людях, имена которых могла найти в этой книге, о людях, которые были ее путеводными нитями в прошлое, Дебора вдруг почувствовала неожиданное возбуждение, словно она отправлялась в путешествие, открыла книгу и нашла целый список туристических агентств Дональдов.

Уехав из Кении, Дебора сожгла за собой все мосты. За те пятнадцать лет, что она строила новую жизнь и создавала свое новое «я», у нее ни разу не возникло желание увидеться с родными и близкими ей людьми, оставшимися в Кении. Если она не могла быть вместе с Кристофером, ей не нужны были ни эта страна, ни люди, живущие там. Вместе с семьей Матенге она вычеркнула из своей жизни и семью Дональдов.