Мираж черной пустыни

Внезапно Дебора почувствовала себя невероятно несчастной. Три года показались ей вечностью. Как она, оторванная от земли, которая питала ее энергией и силами, сможет выжить в чужой, непонятной ей стране? Она будет чувствовать себя птицей в клетке, которую лишили возможности парить в голубом небе.

«Ты любишь меня, Кристофер? — обратилась она к тишине, опускающейся с заснеженной вершины Килиманджаро. — Любишь ли ты меня так же сильно, как люблю тебя я? Испытывая невыносимую боль от желания прикоснуться, обнять, поцеловать? Или ты относишься ко мне как к сестре? Любишь ли меня той же любовью, которой любишь Сару? Обнимал бы ты меня так же, как ее, говорил бы со мной так же, как с ней, если бы это она уезжала в Америку? Будешь ли ты сходить с ума от тоски по мне, когда я уеду, как это буду делать я?»

— Тебе принести еще выпить, Дебора? — спросил Терри.

«Если бы только Сара была здесь», — подумала Дебора.

Ей отчаянно нужно было поговорить со своей лучшей подругой: возможно, Сара смогла бы ответить на мучившие ее вопросы, помогла бы разгадать ее брата. Но Сара не смогла бы приехать сюда, даже если бы Дебора ее попросила: она колесила по Кении в машине доктора Мваи.

— Нет, спасибо, Терри, — сказала она, вставая. — Я пойду к себе в комнату ненадолго.

— С тобой все в порядке, Дебора?

— Все прекрасно. Увидимся на вечеринке.

Дебора пошла по висячему мосту, соединявшему «африканские» комнаты, построенные на сваях, с главным корпусом охотничьего дома. Оказавшись у себя в комнате, она прислонилась к закрытой двери, уставилась в пустыню, простирающуюся под ее балконом, и безмолвно прокричала: «Кристофер!»

«Асанте сана», — сказала Сара другу, подвезшему ее из Найроби домой. Она помахала ему рукой и зашагала по тропинке, ведущей от вершины холма вниз, к берегу реки, к хижинам ее бабушки. Прощаясь с другом, она улыбнулась, но эта улыбка была фальшивой. На самом деле Сара была в ярости и, когда подошла к Маме Вачере, работавшей в своем огороде с лекарственными травами, то в очередной раз прокляла всех банкиров в Найроби.

Они все отказали ей в займе, благодаря которому она планировала открыть свое маленькое дело, — все как один!

Когда знахарка подняла голову и увидела внучку, она отложила свою мотыгу и обняла девушку.

— Добро пожаловать домой, дочь моя, — сказала она. — Я соскучилась по тебе.

В объятиях Сары пожилая женщина казалась маленькой и хрупкой. Никто точно не знал, сколько Вачере лет, но исходя из ее девических воспоминаний — Вачера уже родила Дэвида, отца Кристофера, когда Тривертоны, пятьдесят четыре года назад, впервые приехали в Африку, — было подсчитано, что ей уже около восьмидесяти. Однако, несмотря на свой возраст и хрупкость, Мама Вачера по-прежнему была сильной женщиной.

— Кристофер здесь? — спросила Сара, перед тем как зайти в свою хижину, чтобы поставить чемодан и взять две бутылки пива из сахарного тростника.

— Твой брат не приходил домой с того самого дня, как вернулся из-за воды.

Сара сняла выходное платье, в котором ездила в город, и завернулась в кангу. «Почему Кристофер все еще в Найроби?» — подумала она, выходя из хижины с бутылками пива в руках.

— Он непочтительный, Сара, — сказала Мама Вачера, беря предложенное пиво. — Мой внук должен быть здесь, со мной. Скоро он поступит в школу знахарства, и тогда я вообще не увижу его.

— Я уверена, Кристофер не хотел тебя обидеть, бабушка. Ему нужно много заниматься, готовиться к поступлению в медицинский институт.

Они сидели на земле возле старой хижины Вачеры, две африканские женщины, между которыми лежали поколения. Они пили пиво и разговаривали, вовлеченные в древний ритуал женского единения и доверия.

— Скажи мне, — попросила Мама Вачера, — ты нашла то, что искала?

Сара с восторгом поведала бабушке о своем потрясающем открытии, которое она сделала в Малинди, и о своих фантастических планах на будущее. Когда же ее рассказ подошел к тому месту, где она обратилась к банкирам Найроби, чтобы взять у них деньги на реализацию своих идей, в голосе Сары послышались грустные нотки.

— Это было очень унизительно, бабушка. Они вели себя со мной так, будто я просила у них подачку. «Нужны гарантии», — сказали они! Получается, чтобы получить заем, человек должен доказать, что он в нем не нуждается! Я показала им свои рисунки и ткань, которую сделала, и сказала: «Вот мои гарантии! Мое будущее — мои гарантии». Тогда они спросили, есть ли у меня отец или муж, на которых они могли бы оформить заем. А узнав, что нет, велели мне убираться восвояси. Бабушка, как же женщине начать свое дело?

Мама Вачера покачала головой. В этом она ничего не смыслила. Женщины должны были растить детей и работать на шамбах. Вещи, о которых говорила ее внучка, были для нее полной загадкой.

— Откуда такая мечта, дочь моя? Ты должна сначала найти себе хорошего мужа. Тебе уже давно пора иметь детей, а их у тебя нет.