Миранда

В Буэнос-Айресе вице — король Линьерс склонялся к поддержке Жозефа, чем вызвал большое недовольство местных испанских чиновников. Этим воспользовались креолы, которые под предлогом защиты Линьерса практически захватили власть в свои руки. В Мексике вице — король Итурригарай присягнул Фердинанду VII, однако под влиянием патриотически настроенных креолов отказался признать власть Центральной хунты в Севилье. Он был свергнут испанскими легитимистами. Новые власти начали жестоко преследовать сторонников независимости. По мере того как война в Испании против французов затягивалась, положение в американских колониях продолжало обостряться. В 1809 году в кабильдо города Боготы — столицы Новой Гранады, местный юрист Камило Торрес потребовал, чтобы колонии были представлены в Центральной хунте таким же количеством депутатов, как и Испания, и чтобы колониальные власти передали свои полномочия местным кабильдо. Торрес предупреждал, что отклонение этих требований неминуемо приведет к разрыву колоний с метрополией. Требования Торреса широко циркулировали среди жителей Новой Гранады и Венесуэлы.

В том же году в городе Чукисаке (Горное Перу, тогда одна из провинций вице-королевства Ла-Платы) вспыхнуло антииспанское восстание. Его поддержало население провинциальной столицы Ла-Паса. Восставшие организовали патриотические хунты. Несколько позже восстали жители Кито — главного центра Эквадора. И там были свергнуты испанские власти и образована патриотическая хунта. Испанцам удалось с помощью войск потопить в крови эти первые открытые выступления сторонников независимости. В других колониальных центрах патриоты продолжали готовиться к решительным схваткам с колониальными властями.

Таким образом, были правы те креольские патриоты, которые, подобно чилийцу Бернардо О'Хиггенсу, утверждали, что Фердинанду VII будет трудно, находясь во французском замке, куда его поселил Наполеон, удерживать конец цепи, связывавшей колонии. По этой цепи Наполеон, сам того не желая, нанес первый удар, разорвали же эту цепь уже сами патриоты.

По мере того как нарастало патриотическое движение в колониях, тон и содержание писем Миранды его колониальным корреспондентам приобретали все более решительный характер. 1 мая 1809 года каракасец писал Фелипе Кантучи, представителю секретной патриотической хунты, возникшей в Буэнос-Айресе: «Я был и навсегда останусь страстным защитником прав, свобод и независимости нашей Америки, славное дело которой я защищал и буду защищать всю свою жизнь… Следовательно, рассчитывайте на меня до конца». И в тот же день в письме Родригесу Пенье каракасец советовал: «Продолжайте осуществлять ваш мудрый план решительно, хотя и осторожно. Вы можете быть уверены, что я буду защищать свободу и права нашей любимой родины до самой моей смерти».

Наряду с такого рода перепиской Миранда ведет широкую пропаганду в английском обществе в пользу идеи независимости испанских колоний. В 1809–1810 годах его связи в Англии еще больше расширяются. Он устанавливает контакты с сыновьями короля Георга III герцогами Кумберлэндским и Глочестерским и другими видными аристократами, с философами Иеремией Бентамом и Джеймсом Миллем, гуманистом Уильямом Уильберфорсом, ярым противником рабства и работорговли, просветителем Джозефом Ланкейстером и многими другими, которых он обращает в свою «веру», делает сторонниками независимости испанских колоний.

Но, пожалуй, самым верным его английским другом и почитателем в этот период является леди Эстер Станхоп, внучка Уильяма Питта-старшего (лорда Чаттама) и племянница Питта-младшего, с которым в течение стольких лет имел дело Миранда. Эстер была секретарем своего знаменитого дядюшки, от которого неоднократно слышала рассказы о каракасце. Миранда познакомился с нею в 1809 году. Тогда леди Эстер исполнилось 33 года. Она была красивой, богатой и независимой женщиной. Оба произвели друг на друга большое впечатление. Каракасец считал ее не только обаятельной, но и самой умной женщиной в Англии. Она, в свою очередь, восторженно относилась к этому 60-летнему конспиратору, одержимому идеей независимости для далеких испанских колоний, знатоку классической литературы и искусств, участнику французской революции и многих других знаменательных событий. Эстер Станхоп неоднократно заявляла о своей готовности сопровождать Миранду в Венесуэлу или вообще сопутствовать ему в любом мероприятии. Это не были пустые слова. Леди Эстер действительно была мужественной женщиной. Впоследствии она перебралась в Ливан и поселилась среди арабских племен.

По-видимому, леди Эстер испытывала к Миранде большое чувство. После гибели каракасца она оказывала помощь его семье, завещав сыновьям Миранды все свое состояние.

Располагая столь обширными и влиятельными связями, Миранде было сравнительно легко проникнуть в большую английскую печать и помещать в крупных английских газетах и журналах материалы о все растущем в колониях сопротивлении испанским властям.