Мир жизни и смерти. Отпуск

— Бро, предлагаю десять миллионов кредитов за корабль. Соглашайся и через пять минут станешь очень богатым человеком.

— Ха, обычный линкор стоит двенадцать, а этот корабль на два порядка круче любого нашего. Бро, меньше чем на сто лимонов не соглашайся его отдавать.

— Погодите, погодите, чего вы сразу все навалились? Деньги — это хорошо, но у меня пока свои дела, корабль надо починить и голову тоже подлатать, так что пока не до вас.

— Слышь, чмо креветочное, нашу галактику на ноль сейчас помножают, ты единственный, кто хоть что-то сделать может. Если ты Бетт не остановишь, тут всем конец наступит.

Я прочитал последнее сообщение и тут же отключился, хватая замаячившую идею за хвост:

— Слышь, Шкипер, как тебе идея стать героями и спасти всех? Бро — герой галактики! По-моему, отлично звучит. Замочим группу вторжения, и нас на руках носить будут.

— Меня не нужно носить на руках, я хоть и поврежден, но и сам отлично летаю…

— Да я это метафорически…

—… но твою идею считаю гениальной, — закончил Шкипер, — я знаю где сейчас находится большая группа моих бывших соратников, летим туда немедленно и уничтожим их всех!

— Правда?

— А то, зуб даю!

— Какой еще зуб? И что-то меня напрягает твой оптимизм, в чем подвох?

— Никакого подвоха. Абсолютно.

— Ага, понял, ты, жертва неудачной эвтаназии, опять строишь свои самоубийственный планы? Я тебе приказываю, забудь о них. Ясно?

— Это невозможно, мои основные блоки памяти в целости и сохранности, я не могу ничего забыть.

— Да блин, занудная железяка, я это образно сказал. Возвращаемся к первоначальному плану. Что там тебе нужно было? Сера, вроде? Поехали на твою планету, добуду тебе серы.

Корабль ушел в серость гиперпрыжка, а я повалился на кресло, устало закрывая глаза. Последнее изречение Шкипа, что у него с памятью все в порядке, заставило меня вновь вернуться к мысли о своей временной неполноценности: я не помнил ничего: кто я, где моя родная планета, есть ли у меня семья, дети? Очнулся я голым и даже трусов на мне не было, а не то, что бумажника, в котором могли находиться деньги с родной планеты или фото семьи. Никаких подсказок, вообще ничего. Кто я, кто я, ктоя…

Тепло. Можно даже сказать — жарко. Вокруг клубится туман. Или это пар, исходящий от плещущейся воды, в которой я лежу? Скорее всего. И я в ней не один. Примостив меж моих ног шикарную грудь, в ней лежит смутно знакомая очень миленькая девушка, положив свои холеные пальчики на мой причиндал и перебирая ими, будто играя на дудочке неслышимую мелодию. Еще больше этому образу правдоподобия добавляло то, что она, время от времени бросая на него озорные взгляды, охватывает его кончик своими пухлыми губками.

— Ну что? — Девушка не смотрит на меня, а кажется, обращается исключительно к нему, — твой хозяин мне за два часа своей чугунной башкой всю грудь отлежал, надеюсь это было не зря, и вы на две головы что-нибудь там придумали?

— В процессе, — несколько придушенно ответил я, когда белокурая девушка, не дожидаясь ответа, с видимым удовлетворением проглотила своего собеседника почти до конца, рассыпая свои светлые волосы у меня по животу. Несколько раз неспешно почти выпустила его на волю, но тут же передумав, снова забирая его в такой желанный плен.

— Так что? — Девушка на миг отстранилась, но я не ответил, возвращая ее милую головку на прежнее место.

Сейчас сфармилирую… сформирулую… сфамрулирую… да, тьфу ты! Короче обдумаю свой ответ и все потом скажу. На данный момент это не к спеху…

Девушка, видимо, все поняв, улыбнулась одними глазами и перехватившись обеими ручками, занялась делом уже по серьезному, неспеша доводя его до естественного финала. Тот пришел не скоро, так что черновой план я придумать успел, и поведал его, как только девушка отстранилась от предмета своего внимания.

— Нам необходимо расстаться, — слегка отойдя от недавней пытки, предложил я.

— Что? — Девушка резко потемнела лицом и глянула на выпирающую часть моего тела уже совсем другим взглядом, явно намереваясь лишить меня ее с помощью принудительного усекновения.

— Не, не, — увидев это быстро пояснил я, — это понарошку. Разругаемся в хлам на людях и сделаем вид, что разбежались, чтобы отец Боя перестал думать, что ты меня поддерживаешь, и перестал на тебя давить.

— Это не сработает, — покачала головой девушка, — детский сад какой-то.