Мир-Земле

— Первый опыт, так сказать, проба сил, — ответил маньяк. — И потом, я хорошо осведомлен во всем, что касается этого времени… Но главное — во мне течет японская и немецкая кровь. Хотелось поэкспериментировать здесь, потом приняться за другое…

Лицо начальника департамента потемнело. Если бы этому психу удалось создать несколько ходов истории, то в корне изменилась бы мораль и система современного мира.

— В мои планы входило: принести победу нацистам на европейском фронте с помощью атомных бомб и ФАУ; в Америке принести победу на президентских выборах не Франклину Рузвельту, а более прогрессивному кандидату — Уоллесу; а в послевоенной Франции и Италии предоставить власть коммунистам…

Доктор фон Кита перечислял, загибая пальцы.

— Ну зачем вам это! — не выдержав, крикнул пятнадцатый. — Для чего столько перемен в двадцатом веке? Вы знаете, сколько это породит новых трагедий? Я вам могу рассказать про одного пятнадцатилетнего мальчика, которого там встретил…

— Трагедия?! — У доктора загорелись глаза. — А разве бывает история без трагедий? Вопрос в том, что человечество получает, пройдя через эти мучительные испытания. Во второй мировой войне погибли десятки миллионов людей, почти половина из них — зверски замученные евреи. Но ведь вы не знаете, каким стал бы мир, если бы тогда действительно было уничтожено десять процентов людей! Понимаете ли вы, к чему привела тогдашняя половинчатость? Вот тысяча лет прошло с тех пор, а ведь человечество еще не освободилось от своих язв.

Доктор стукнул кулаком по столу и вскочил — теперь это был действительно сумасшедший. Его воспаленные глаза дико горели, в уголках губ выступила пена.

— Жертвы принесены, а я вас спрашиваю: где польза? Такая история бессмысленна. Двадцатый век оказал влияние на последующие века именно своей половинчатостью. Оппортунизм в мировых масштабах. Короче говоря, жертвы, принесенные во второй мировой войны, оказались бесполезными. Человечество, испугавшись ужасов, которые само изобрело, побоялось трагедий и пошло на компромисс. В Японии рескрипта императора оказалось достаточно, чтобы все подняли руки. А что они получили в результате?

Инспектор Вовазан переглянулся с начальником департамента, и тот понимающе кивнул.

— Японии следовало понести большие жертвы, но все же вырвать у истории что-нибудь по-настоящему дельное. Ведь на протяжении долгих веков она только и делала, что страдала. Какая же разница? Так не лучше ли пойти на самоуничтожение, применить тактику выжженной земли? Не лучше ли, чтобы государство, именуемое Японией, вовсе перестало существовать? Погибло бы одно государство, зато родился бы новый Человек, проникнутый сознанием космической солидарности. В истории есть такое положение: "Превратить империалистическую войну в гражданскую". Когда вы меня обнаружили, в Японии как раз вспыхнуло восстание рабочих.

— Доктор… — тихо вмешался инспектор Вовазан, — насколько нам известно, вы несколько раз побывали в Японии той эпохи, чтобы изучить ее историю.

— Ну и что? — воскликнул сумасшедший.

— Разве вам не известно, что пункт первый правил водительства машины времени запрещает ездить в одну и ту же эпоху несколько раз подряд? В результате длительного пребывания в иновременных условиях наступают нежелательные мозговые изменения. Возможна потеря памяти и даже психическое заболевание.

— Вы хотите сказать, что изучение японской истории сказалось на моей психике? — спросил сумасшедший, осклабившись.

— Нет, я хочу сказать, что вы рассуждаете, пожалуй, как некоторые японцы той эпохи.

— При чем тут та эпоха? Мой метод годится для любой эпохи и любой страны, — раздраженно возразил доктор. — Почему бы не изменить ход истории, если это осуществимо? Не создать несколько параллельных и независимых друг от друга ходов истории? Это принесет только пользу! Если человечество в состоянии испробовать безграничное число исторических вариантов, зачем ему ограничиваться одним-единственным? Право всегда дается возможностью. Мы вправе выбрать лучший вариант исторического события. — Сумасшедший воздел руки к небу. — Я освободил человечество от неизбежности истории!

— Вы ошибаетесь, — спокойно возразил начальник департамента. — Ваша мания сама есть продукт исторической обусловленности.

— Мания?! — с издевкой переспросил сумасшедший. — Да где вам это понять!

— Наша эра давно отказалась от такого подхода к истории, — спокойно возразил начальник департамента, барабаня пальцами по столу. — Человечеству он не нужен, ибо, только живя в истории, которая едина и неизменяема, человек остается человеком. Человек отказывается от многих исторических перспектив в интересах самосохранения. — Начальник департамента усмехнулся. — Даже таких рационалистических, как, например, поедание друг друга… Человек отказался от хирургической операции, дающей ему вечную жизнь. Отказался от пересадки человеческого мозга в машину…

— Вы консерваторы! Вы и есть преступники против истории! — закричал сумасшедший в гневе. — Вы лишили человечество его безграничных возможностей!