Мир-Земле

Вначале мы попытались ознакомить их с понятием "человечность", разъяснить, что оно происходит от слова "человек" и что, следовательно, мы сами имеем право решать, как нам друг к другу относиться. Осторожно намекнув, что они ничего не смыслят в земных делах, мы попеняли им на то, что они не попытались установить с нами связи прежде, чем предпринять свою ничем не обоснованную акцию. Затем мы позволили себе предъявить нечто вроде ультиматума: хотите жить с нами в мире — верните сумасшедших! На это последовал и вовсе обидный ответ: наблюдения, мол, убедили их, что мы в своей эволюции еще не достигли способности поддерживать мирные и плодотворные контакты с другой цивилизацией, поскольку между нами таковых отношений не существует. Потому они, дескать, и отложили контакты. А наша реакция лишний раз подтверждает, что они правы. В ней нет никакой логики. Мы плохо относимся к больным людям, хотя они ни в чем не виноваты перед обществом, считаем их бременем и в то же время требуем их обратно.

Вместе с посланием был получен фильм о жизни на неведомой планете. В дивной местности стоял замечательно красивый город, какой на Земле будет создан еще неизвестно когда, а по его улицам и паркам прогуливались… наши сумасшедшие. Многие узнали своих близких и родных. Нас пытались уверить, что наши похищенные собратья чувствуют себя отлично, что среди них не наблюдается заболеваний, случаев смерти и так далее. Но кого они хотели убедить? Институты изучения общественного мнения задавали одни к те же вопросы: хотите ли вы получить своего сумасшедшего обратно? Как вы оцениваете поступок неизвестной цивилизации? Ответы были категорические: люди требовали своих сумасшедших обратно и считали их похищение грубым посягательством на престиж Земли. Кое-где толпы людей, охваченных земным патриотизмом, просто побили камнями нигилистов и пораженцев, у которых хватило наглости утверждать, будто мы завидуем нашим сумасшедшим, завидуем свободе и роскоши, в которых те живут; они даже предлагали заключить с неизвестной цивилизацией соглашение и впредь отправлять туда наших душевнобольных до тех пор, пока сами не научимся их лечить. (Здесь следует упомянуть, что к этому времени психиатрические клиники на Земле были набиты до отказа: многие не выдержали небывалого нервного напряжения, охватившего человечество; появилась также уйма симулянтов, которые стремились попасть в клиники с тайной надеждой быть похищенными.)

Сообщество объединенных наций единодушно проголосовало за патетический призыв прекратить все локальные войны и все споры перед лицом угрозы, нависшей над планетой. Отдельным государствам было предложено отдать военные бюджеты в общий фонд — на создание космических боевых средств, единой космической армии, которая могла бы эффективно защищать Землю от посягательств извне. И чудо свершилось. Впервые все правительства отозвались на призыв своей организации. Национальные и расовые распри прекратились. За неимоверно короткий срок была создана первая армия всего человечества. Наконец-то человечество объединилось; можно было подумать, что только наличие душевнобольных, мешало ему сделать это раньше.

И вот мы в пути! Пятнадцать космолетов-разведчиков. Я так счастлив, что попал на один из них в качестве журналиста. Не смею приписывать этот факт своим профессиональным достоинствам, скорее здесь сыграло роль то, что на нашем земном языке называется удачей. И если меня что и беспокоит, так это следующее: а вдруг неизвестный противник попытается отвертеться от войны, увидев нашу решимость сражаться не на жизнь, а на смерть из-за такого (в их понимании) абсурдного повода? Было бы не по-людски завершить все дело мирными переговорами. К счастью, наш боевой дух и решимость отстоять земной престиж столь высоки, что пока у меня нет оснований сомневаться в том, что здравый человеческий разум наверняка не допустит позорных компромиссов!

Пролетая мимо Марса, мы приняли поздравления и наилучшие пожелания тамошней станции, уже превращенной в боевой аванпост. Дальше — полная неизвестность. Что принесет она нашей прекрасной Земле? Но не будем терять веру в ее счастливую звезду, дорогие будущие читатели моих скромных репортажей. Вперед, человечество!

Итак, верните нам наших психов — и мы не будем воевать. Хочется еще раз подчеркнуть, что о вещах серьезных и даже глобально серьезных можно говорить разным языком — высокой трагедии, поэтической сказки, злого гротеска, язвительной иронии, деловой беседы. В каждом случае материал и принципы художественного подхода к нему определяют стиль разговора.