Мир выживших

Блэкмор открыл глаза, немного подвинулся, чтобы каменная поверхность не так давила на спину — его догадка оказалась правильной; это и был валун — и посмотрел в дальнюю часть пляжа на волны прибоя. Астро-самолета нигде не было видно.

— Астро-самолет… сильно поврежден? — спросил он. — Я его не вижу.

— А ты как думаешь? — спросил Фаран.

— Должно быть, сильно. Рычаги сломались, а солнце ослепило меня в пятидесяти футах от пляжа. Но я слышал начало крушения.

— Он ушел под воду, — сказал ему Фаран. — Примерно на тридцать футов. Из-за отлива полоса песка существенно расширилась, поэтому он с тем же успехом мог упасть и на пляже. Самолет оказался на виду, и мы прошли по песчаной косе вброд и вытащили тебя раньше, чем аппарат мог бы взорваться.

— Ты имеешь в виду, что был взрыв?

Фаран покачал головой.

— Нет. Но такое часто бывает, верно? По сравнению с тем, как он выглядел, Шалтай-Болтай показался бы более-менее целым. Чудо, что тебя не… ммм… не разорвало на куски. Но чудеса и впрямь иногда случаются. Я абсолютно в этом уверен.

— Почему все еще не видно обломков? — спросил Блэкмор.

— Он развалился окончательно, очевидно, и затонул глубже — сразу после того, как мы вытащили тебя на берег. А еще поднимается прилив, последние двадцать минут.

Девушка быстро прошла мимо морского бога, упала на колени рядом с Фараном и в первый раз заговорила:

— Я так рада, — сказала она. — Отец не лучше Роджера умеет скрывать свои чувства, и на мгновение я испугалась, что вы можете… — она заколебалась.

— Ты можешь сказать, — сказал ей Блэкмор, борясь с искушением вытянуть руку и успокоительно погладить ее по голому плечу. Не потому, что оно было голым, и не потом, что он — в определенный момент, как минимум — испытал прилив волнения, к которому восприимчивы даже самые счастливые женатые мужчины; нет, он хотел еще раз убедиться, что перед ним девушка из плоти и крови. Кожа богини, определенно, была бы совершенно другой на ощупь — мраморной, может быть, или пылающей странным огнем.

— Ты подумала, что я мог умереть, — продолжил он, зная, что если попытается улыбнуться, может показаться, что он гримасничает. — Я часто спрашивал себя, сколько потребуется времени кому-то, кто поверил в нечто похожее, избавиться от чувства, что он видит призрака.

— Просто вы были таким бледным, — сказала девушка, почти извиняясь.

Он снова посмотрел на Ферана.

— Я не знал, что у тебя есть дочь, — сказал он.

— Никто не знал, — ответил Феран, — Десятилетняя девочка, спрятанная в коттедже на окраине, как правило, не привлекает общественного внимания. Тем не менее, я всегда следил за этим. Говорят, мальчик может быть очень шумным. Но на самом деле маленькая девочка может создавать больше проблем, если ты вдовец, и одна сломанная кукла может вызвать вспышку гнева. Но, думаю, оно того стоило.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что стоило, папа, — сказала девушка беззлобно. — Почему бы тебе не рассказать ему, как здорово я тебе помогла.

— Сейчас есть вещи, которые ему важнее узнать, — ответил Фаран. — Женскую незаменимость нельзя долго скрывать.

Он потрепал дочь по плечу, как хотел сделать Блэкмор, но с отцовской простотой, которая до предела уменьшала вероятность того, что обычный смертный мог стать отцом богини.

— Это Гильда, — сказал он, кивая. — Не я выбирал имя. Но моей жене оно нравилось, и позже я осознал, что это был мудрый выбор. Сегодня нам требуется больше Гильд и меньше Кассандр.

Вот так, подумал Блэкмор. Нептун и Венера, а теперь — Кассандра. Кассандра, кающаяся пророчица, плачущая на берегах Трои, потому что пески быстро иссякали, и никто не знал, что с этим делать. Блэкмор всегда чувствовал, что Кассандру не столько не замечали, сколько использовали как оправдание инертности и дичайшего гедонизма. Да, Гильда — имя определенно больше подходило девушке. Что хорошего в предсказании катастрофы, если все становятся беспомощными при столкновении с ней?

Или у Фарана на уме было что-то еще, заставившее его сказать именно эти слова? Был ли он твердо уверен, что не надо отчаиваться и что Кассандры двадцать первого века, как бы их на самом деле не звали, совсем бесполезны?

Что ж, по крайней мере, абсурдный образ Венеры, вышедшей из пены, исчез, и вторая иллюзия начала рушиться. Только то, что дочка Фарана назвала молодого человека с трезубцем именем, разрушающим миф, сделало трезубец незначительным; теперь Фаран окончательно уничтожил сходство с мифом, сказав:

— Несмотря на все эти механизмы, под рукой у нас не оказалось простых кусачек. Если бы не помощь Роджера, вытащить тебя из обломков нам было бы куда сложнее. У меня остеоартрит шести пальцев. Еще не очень сильный, но это помешало бы…

— Роджер Тайсон, — сказала Тильда, кивая туда, где все еще неподвижно стоял ее спутник в купальном костюме.

У Блэкмора промелькнула мысль, что она могла чувствовать, будто его полное имя важно, поэтому девушка поделилась им. Это было одно из тех безосновательных предчувствий, которые чаще всего оказывались совершенно беспочвенными.