Мир всем

С испорченным настроением я явилась в кабинет директора, и пока заполняла поздравление, ни разу не подняла голову от пера и чернил. Роман Романович сидел рядом. Я слушала за спиной дыхание, и его присутствие выбивало меня из колеи. Когда он положил руку на спинку моего стула, я вздрогнула, как от ожога.

— Всё подписала.

— Спасибо, завтра я загляну к вам на урок.

Не ответив Роману Романовичу, я рванула на себя дверь и шагнула в коридор, словно вынырнула из ледяной проруби в тёплую воду.

* * *

Крысы в доме закончились, и кот Пионер загрустил. Чтобы скоротать время, он забился под кухонный столик у дверей и лапой ловил проходящих мимо соседей. Подозреваю, что в сравнении с крысами мы оказались слишком лёгкой добычей, потому Пионер относился к нам с презрением. Лично мне он разорвал чулок, за что я обозвала его скотиной и посулила в следующий раз сделать из него шапку-ушанку. Надо заметить, Пионер прекрасно понимал, что его драная шкура на шапку-ушанку не годится, и потому не уважал никого, кроме Энки.

Чулок у меня была единственная пара, на которую я потратила чуть не треть зарплаты, тем более что шёлковые чулки в магазинах не продавались, а покупка у спекулянтов каждый раз вгоняла меня в разорение. От обиды я закусила губу и пролила керосин на стол мимо примуса.

— Да ладно тебе, не расстраивайся, починишь, и незаметно будет. Возьми у меня волосину, мой волос крепкий и длинный, — заметила Маша Крутова.

Тонкие чулки женщины обычно зашивали волосом, и Машина коса подходила для штопки как нельзя лучше.

Острой сечкой Маша рубила в деревянном корытце капусту на засол, и её руки маятником ходили вверх-вниз.

— Поздновато, конечно, в декабре заготовки делать, — частила Маша. — Но нам на работе выдали по двадцать килограмм капусты на душу. А что моим мужикам двадцать килограмм? На один зубок. Легче убить, чем прокормить. Вот и верчусь, как кривое веретено. Да ещё морковку пришлось докупать и пачку соли. За солью я чуть не полгорода оббегала — нигде нет! Спасибо, добрые люди подсказали в портовую лавку заглянуть. Так возьмёшь у меня волос или нет? Надо — так вырывай, не стесняйся.

— Совсем обнаглел котяра, — сказала Лиля Алексеева. В розовом халатике, розовых тапочках и с розовым бантиком в волосах она стояла у раскрытой форточки и курила. — И угораздило же поймать такого бандита. Нет чтобы нашлась милая кошечка.

Она упруго потянулась всем телом, отчего халатик распахнулся, приоткрывая круглую коленку.

— Запахнись, бесстыдница, ходит по квартире, как прости Господи! — буркнула на неё Галя.

Галя вываривала бельё в огромном цинковом чане, от которого по всей кухне клубился влажный пар с едким запахом щёлока.

Стук Машиной сечки по капусте напоминал азбуку Морзе: тире, точка, тире-точка-точка.

Время от времени Маша разгибала спину, чтобы оттолкнуть ногой Пионера, решившего сменить гнев на милость и выпросить чего-нибудь вкусненького. От резкого звонка в дверь Пионер пулей метнулся под столик, и его хвост недовольно заелозил по полу.

Звонки шли беспрерывно, один за другим, наполняя квартиру нетерпеливой голосистой трелью.

Я вытерла тряпкой лужицу керосина с клеёнки:

— Я открою.

Позади меня двинулась Маша с сечкой в руках, за ней шлёпала тапками Лиля Алексеева, и замыкала шествие Галя. Но опередил всех вездесущий Энка. Лихо прокатив на пятках по коридору, он откинул крюк запора и распахнул дверь. На пороге стоял милиционер. Мы замерли. Лейтенант в синей форме строго осмотрел нас по очереди и размашисто шагнул в прихожую, сразу заполнив её своим присутствием.

— Участковый уполномоченный лейтенант Малышкин. Граждане жильцы, попрошу всех собраться.

— А больше никого нет, — изменившимся голосом пропищала Галя, — Олег Игнатьевич на работе, а Витя Крутов с сыном в магазин ушли.

Она оглянулась на Машу, и та быстро закивала:

— Да-да, в магазин. В керосиновую лавку и отоваривать карточки на крупу, а ещё говорят, что в галантерейном магазине…

— Стоп, гражданочка, — остановил ее милиционер, — меня не интересует ассортимент галантерейного магазина. Я ваш участковый и пришёл исключительно по делу. Тут на вашу квартиру сигнал поступил. — Он воздел глаза к потолку, позволяя угадать, что сигнал поступил от соседей сверху.

Маша с сечкой наперевес яростно уставилась на Энку:

— Небось опять ты что-нибудь натворил?

— Без глупостей, мамаша. Ребёнок ни при чём, — отрезал милиционер, и Маша облегчённо выдохнула. — Здесь дело серьёзнее.

Жалуются, что вы постоянно ругаете пионерскую организацию.

Лиля Алексеева тихонько охнула:

— Как? Не может быть! Да в нашей квартире и пионеров-то нет! — Она внезапно осеклась и застыла с полуоткрытым ртом, словно проглотила комара.

В повисшей тишине мы услышали, как Пионер со шлепком вспрыгнул на чей-то стол в кухне. Маша на всякий случай заткнула Энке рот ладонью. Мы с Галей тревожно переглянулись. И тут меня осенило:

— Подождите, я сейчас!

Никогда прежде я не ставила рекорды по ловле котов. И, наверное, никогда не смогу повторить результат. Ничего не понимающий кот извивался, упирался лапами, царапался и извивался. Но я победила.