Мир воров

Культяпка почувствовал, как кинжал, прижатый к его лодыжке, стал теплее; он метнул его в сторону, а также бросил меч и нож, прикрепленный в ножнах к предплечью. Такое же швыряние оружия последовало и со стороны остальных троих. Эмоли повернулась лицом к стене, залезла под свои юбки, внутрь себя, чтобы достать свое основное противозачаточное средство, что-то, вроде диафрагмы со вставленным в нее при помощи пружины лезвием (никто не сможет обладать ею, не заплатив нужную сумму). На короткое время оружие вспыхнуло тускло-красным светом, затем погасло.

— Марип дома? — спросил Культяпка.

— Он заходил ненадолго, — ответил его старший брат. — Но вы же пришли к моему отцу.

Он повернулся, чтобы проводить их по винтовой лестнице наверх.

Бархат и шелк, вышитые потайным стежком. В углу золотой самовар, мягко бурчащий; ароматный цветочный чай. Обнаженная девочка, едва достигшая возраста, когда можно рожать, сидящая с ногами, сложенными крест-накрест, рядом с самоваром, уставившаяся в одну точку. Телохранитель, более внушительных размеров, чем те, что стояли внизу, но слегка прозрачный. В центре всего этого сидел Мизраит на куче подушек, или, может быть, золота, сверкая глазами в темных впадинах и улыбаясь во весь рот чему-то невидимому.

Здесь брат Марипа их оставил. Колдун, телохранитель и девочка — все проигнорировали их приход.

— Мизраит? — обратился к нему Культяпка.

Маг слегка переместил свой взгляд на него и Эмоли.

— Я ждал тебя, Ластел, или как тебя там зовут в Лабиринте, Культяпка?.. Я могу вырастить для тебя эту задницу, ты знаешь.

— Я и так обхожусь…

— А, ты принес мне подарки! Бутылку и погремушку — она скорее моего возраста, чем этот лакомый кусочек, — он скорчил гримасу в сторону девочки и подмигнул.

— Нет, Мизраит, эта женщина и я, мы оба думаем, что ты был не прав с нами. Обманул и обокрал, — сказал он смело, но голос его дрожал. — Бутылка — подарок.

Телохранитель двинулся в их сторону, бесшумно ступая.

— Замри, дух.

Оно остановилось, бессмысленно глазея.

— Принесите эту бутылку сюда.

Пока Культяпка и Эмоли шли к Мизраиту, перед ним материализовался из воздуха низкий столик, затем три бокала.

— Ты можешь нас обслужить, Ластел, — ничто не пошевелилось в его теле, кроме головы.

Культяпка наполнил бокалы до краев, один из них превратился в сковородку с ручкой, зависшую над столом, содержимое ее высохло, затем сковорода-стакан исчезла.

— Очень хорошо. Спасибо. Обманул, говоришь? Вот тебе на! Обокрал? Ха-ха! Да, что у тебя есть, что мне может понадобиться?

— Только мы в этом нуждаемся, Мизраит, и я не знаю, зачем ты захотел нас обмануть с этим — особенно меня. У тебя не может быть более выгодных комиссионных, чем мои.

— Ты можешь удивиться, Ластел. Ты можешь удивиться. Чай!

Девочка нацедила чашку чая и поднесла ее, находясь как бы в трансе. Мизраит взял чашку, и девочка села у его ног, играя своими волосами.

— Украл, а? Что? Ты мне не сказал. Что?

— Кррф, — сказал Культяпка.

Мизраит сделал небрежный жест свободной рукой, и небольшой «снегопад» из серой пудры посыпался на коврик, а затем исчез.

— Нет, — Культяпка протер глаза. Когда он смотрел на подушки, они были подушками; когда он смотрел в сторону, они превращались в слитки золота. — Не волшебный кррф.

В целом это имело подобный эффект, но в нем не было остроты, особого нюанса.

— Двадцать грималей черного кррф из Каронны, — сказала Эмоли.

— Украденного у нас обоих, — продолжил Культяпка. — Он был послан мне одним человеком из Рэнке в качестве платы за оказанные услуги. Твой сын Марип получил его спрятанным в сыре в хранилище каравана. Каким-то образом он извлек его из сыра и продал этой женщине, Эмоли.

— Эмоли? Вы хозяйка, э… «Гадкой Лилии»?

— Нет, «Сада Лилий». Есть такое заведение в Лабиринте, прекрасное местечко для сифилитиков и прочей грязи, — продолжал Культяпка. — После того, как он ей его продал, кррф исчез. Вчера вечером он принес его мне. Сегодня вечером наркотик исчез из моего сейфа.

— Марип не мог этого сделать, — сказал Мизраит.

— По части колдовства, не мог — вот почему я утверждаю, что за этим мог стоять ты. Это что? Шутка?

Мизраит отхлебнул из чашки.

— Хочешь чая?

— Нет. Так что же это?

Колдун протянул наполовину пустую чашку девочке.

— Еще чая.

Он наблюдал за тем, как она шла к самовару.

— Я купил ее из-за походки. Правда, она у нее прекрасна. Со спины ее можно принять за мальчика.

— Пожалуйста, Мизраит. Для Эмоли это означает финансовый крах, а для меня — величайшее оскорбление.

— Шутка, а? Ты думаешь, я способен на глупые шутки?

— Я знаю, что иногда ты совершаешь такие действия, причины которых мне не понять, — ответил он тактично. — Но это серьезно…

— Я ЗНАЮ ЭТО! — он взял в руки чашку, выудил оттуда цветочный лепесток и растер между пальцами. — Более серьезно, чем ты думаешь, если мой сын в этом замешан. Он что, весь исчез? Не осталось и крошечного кусочка?

— Щепотка, которую ты дал моему евнуху, — обратилась Эмоли к Культяпке. — Она все еще может быть у него.