Мир воров

— Похоже, ты учишься осторожности, Шедоуспан! Очень надеюсь, что ты возьмешься за ту работу, которую я скоро предложу тебе. Ты избежал упоминания о том, что когда выбрался из колодца, не увидел никакого трупа. Да, он попытался бежать и умер в нескольких футах от того места. Когда мы вернулись сюда, я усыпил Лирайн. Она сама выпила снотворное, думая, что принимает яд. В эту ночь никто не лежал рядом с ней. Это я уложил ее на постель. Вместе с одним абсолютно преданным человеком мы вернулись назад и привезли Борна. Я и моя супруга уложили его труп рядом с Лирайн. Вместе с пузырем, наполненным кровью — как это верно! — свиньи. Я проткнул его мечом перед тем, как позвал Квача и Зэлбара.

Ганс продолжал изумленно таращиться. Этот мальчишка с волосами цвета шафрана достаточно умен для того, чтобы быть вором! Ганс готов был поспорить, что он не договаривает всего, вне всяких сомнений, придворный поставщик ковров помог внести труп Борна во дворец!

Принц заметил этот взгляд, прочел его.

— Возможно, в конце концов я не Принц Китти-Кэт? Вскоре я завоюю почет и уважение в Санктуарии, и всеобщее знание о заговоре станет оружием против моих врагов Дома. Ты герой — да.

Принц кивнул в сторону двери. Появившийся пожилой мужчинам вручил ему лист пергамента. Он был скреплен подписью и печатью губернатора. Секретарь удалился. Кадакитис передал документ Гансу с улыбкой, показавшейся вору несомненно царственной. Ганс взглянул на пергамент — очень впечатляющий — и снова перевел взгляд на Принца.

— О, — сказал Кадакитис и остановился: принцы не извиняются перед ворами за то, что забыли про их необразованность. — Здесь моей рукой написано, что именем рэнканского Императора тебе прощаются все твои проступки на сегодняшний день, Ганс. Ты ведь не совершил множество убийств, не так ли?

— Я никогда никого не убивал, Ваше Высочество.

— А я убивал! Этой ночью — точнее прошлой.

— Извините, Ваше Высочество, но убивать — дело тех, кто правит, а не воров.

После этого Кадакитис долго и задумчиво смотрел на Ганса. Долго он еще будет повторять эти слова Заложника Теней. Гансу дважды пришлось упомянуть про выкуп, находящийся на дне колодца.

— А! Забыл об этом, точно. Эта ночь — прошлая ночь — была очень бурной. У меня много дел, Ганс. Впереди напряженный день без сна, много волнений. Боюсь, я не могу позволить себе отвлечься на то, что кто-то уронил какие-то монеты в старый колодец. Если сможешь достать их, действуй. И возвращайся сюда. Чтобы обсудить мое предложение насчет работы.

Ганс встал. Он ощущал возникшие между ними узы и был не рад им.

— Об этом… надо будет… подумать, Принц-губернатор. Я имею в виду работу. На вас! На Ваше Высочество. Сначала мне нужно будет привыкнуть к тому, что я не ненавижу вас.

— Хорошо, Ганс, возможно, ты поможешь кое-кому еще поступить так же. Эта помощь мне пригодится. Если только ты не обидишься на напоминание о том, что половина имущества, найденного в том поместье, является собственностью правительства.

Ганс задумался над возможностью перемещения нескольких золотых монет в одну суму. Если он сможет извлечь их из колодца. На это потребуется время и помощь. А это значит, придется кому-то платить. Или брать в долю…

Сузив глаза, Ганс покинул дворец, облаченный в новую тунику. Размышляя, рассчитывая. Строя планы.

Роберт АСПРИН ЦЕНА БИЗНЕСА

Джабал был более могущественным, чем казался. И дело было-не в том, что его фигура не производила впечатления мягкотелости и слабохарактерности. Уж если на то пошло, то его блестящая, черная как смоль, кожа, плотно натянутая на играющих твердых мускулах, моментально внушала недюжинную силу, в то время как его суровые Черты лица, покрытого шрамами, указывали на наличие ума, способного без промедления применить эту силу себе на пользу.

Скорее, его богатство и острый ум, позволивший его накопить, давали Джабалу власть, неизмеримо более могущественную, чем его железные бицепсы и остро отточенный меч. Его деньги и свирепый вид бойцов, которых он покупал на эти деньги, делали его грозной силой в социальном устройстве Санктуария.

Кровь была ценой его свободы; потоки крови, пролитой его соперниками на гладиаторских аренах Рэнке. Кровь также принесла ему начальный капитал: захват плохо охраняемого каравана с рабами с целью его дальнейшей продажи принес ему незаконную прибыль.

Там, где другие могли бы удовлетвориться скромными доходами, Джабал Продолжал наращивать свое состояние с фанатичным упорством. Он постиг один важный жизненный урок, взирая суженными от ненависти глазами на толпы, рукоплескавшие его кровопролитным победам на аренах: бойцы и те, кто владеет оружием, покупаются и продаются, и, таким образом, считаются ничем в обществе. Деньги и власть, а не мастерство и отвага, — вот что определяет социальное положение человека в устройстве общества. Страх был определяющим началом для тех, кто рубил и резал в его мире.